Звезды без пощады

Из трех проходов выбрали крайний справа. Толковость в таком решении, конечно, имелась: ход под заметным наклоном вел вниз, иногда круто градусов под двадцать — двадцать пять. Мякушев подозревал, что обжитые людьми пещеры располагались именно внизу. Да и где же быть им еще, если при погрузке на звездолет переселенцы одолевали незначительный подъем, значит, попадали на нижний ярус или не больше чем второй снизу. При этом Нововладимирск размахом километр с лишним, смежные пещеры и биотроны — все это сопоставимо по площади с горизонтальным сечением корабля. Последнему дурню понятно: для других обширных залов, длиннющих коридоров и лабиринтов места как бы не остается. Лугин и Черновол не стали спорить с доводами милиционера. Вниз — так вниз. Один хрен плана космической «улитки» никто перед газами не держал, и гадать, куда какая дорога выведет, бессмысленно. Одно только: если бы сейчас разверзлась стена, и обозначился проход, убранный ковровой дорожкой да с любезной вывеской «Добро пожаловать в Нововладимирск!», не все побежали туда с радостью. С одной стороны, там биотроны — пища и вода; там друзья, знакомые, у кого-то родные; личные, позарез необходимые вещи, и дрянной, но все-таки порядок против здешней гнетущей неизвестности. С другой: у многих свежа память о бесчинствах Перцовской шайки, казнях возле Серебряного столба, мордобое и убийствах за какую-нибудь мелочь; и повадившихся туда «жуках», способных нагрянуть в любой момент, упаковать тебя шелестящей пленкой да прямиком на извлечение мозга. К примеру, Лугин и Красина вряд ли бы стремились в пещерный город, если бы удалось основаться в неприметном уголке звездолета с доступом к еде и питью. Вот только в Нововладимирске осталась Светка, с ней Лена Чудова, Ракитин и может быть еще живой Владимир Ефимович. Нельзя забывать о них. А значит, путь один — вместе с Кириллом Мякушевым, и остальными без выбора примкнувшими. Странно получается: откуда недавно стремились вырваться, рискуя жизнями, туда же теперь спешили вернуться, также швыряя на кон самое дорогое.

По коридору двигались неторопливо, переговариваясь шепотом, старясь ступать, чтобы пенолит не скрипел под подошвами. Первым, в отрыве шагов на пятьдесят шел Тарас Черновол, держа наготове пистолет, останавливаясь у каждого поворота и прислушиваясь. В случае столкновения с инопланетянами пользы от его «Стечкина» — голый ноль. Единственный расчет, что Тарас предупредить бы успел, а там, глядишь, и не всех сразу убили бы. Милиционеру с кафравским «утюгом» лезть вперед тоже смысла не было. Оружие при нем, безусловно, убойное, но только тяжеловато в обращении. Непросто прицеливаться, когда в руке килограмм шесть на неудобной, не под человеческую пятерню рукояти. Пока вскинешь, прижмешь пальцем кривую пластину, тебя уже пять раз запишут в покойники. Кирюха испытал плазмомет в самом начале пути, до развилки. Навел на стену и принялся поочередно дергать, тыкать металлические загогулины с пиктограммками. Получилось. Сработало на все сто: из отверстия ухнуло малиновым потоком плазмы так, что метровый вырост пенолита превратился в дым и рейтузную вонь.

— Я их, бл. дей, научу нашего брата любить и уважать! — на радостях взъерепенился он, размахивая опасной штуковиной, пока его не угомонил Черновол.

Шествие замыкал военный — капитан Ляхов Максим Сергеевич, мужик по первому впечатлению толковый, но сквалыжный, вроде не капитан, а складской прапорщик. Отхватив трофейный ремень карем-кафравца с непонятным приборчиком возле застежки, а следом ПМ, найденный Кирюхой среди людской трухи, Максим выпросил у Черновола пяток ПМовских патронов. И на этом не успокоился: все норовил выменять у Володи Серафимцева складной нож на зажигалку, в которой газа осталась на пару пшиков. То возле него, то возле Серафимцева без остановки крутилась на редкость заводная девица — Верочка Миронова, этакая московская конфетка с пирсингом на маленьком, вздернутом носике, разноцветным тату на запястье и чертиками в бледно-голубых глазах. От нее и было больше всего шума: все говорила, говорила шепотом, часто переходящим в восторженный писк, будто шли они не по лабиринтам звездолета, где только что отдали богу душу более полусотни землян, а по лесу к месту бесшабашного пикничка. Черновол трижды останавливался, окатывая ее с головы до ног тяжеловесным взглядом, и Красина сердитым шепотом пыталась призвать ее к спокойствию — все без толку. Только милиционеру удалось ненадолго угомонить взбалмошную девчонку:

— Еще слово, и я тебя нахрен застрелю! — сказал он, наведя на нее плазмомет.