Звезды для командора (СИ)

шептал в выключенный микрофон Иван, улыбаясь налево и направо, периодически прерывая свой шепот выкрикиванием очередного глупого лозунга - Да здравствует! Крепить!.. Все вместе!.. Как один!... Россия!..

-Мы и смену старцев вытерпели, и перестройку с ускорением, и кооперацию, ваучеризацию, и первоначальное накопление, и криминализацию страны, и путчи, и чего только тут не вытерпели... А ты в космосе болтался, так сказать, хреном груши околачивал.. Потерпи, вон уже и Кремль показался...

И действительно, впереди показались шатровые крыши кремлевских башен, украшенных чем-то не рубиновым, а золотым... автомобиль плавно развернулся, покатил по брусчатке Красной площади и изумленному взгляду Юрия предстала небывалая картина - вместо мавзолея с Вечно Живым стояло скромное белокаменное здание-зданьице непонятного назначения, с матовыми окнами небольшого размера и какими-то двумя буквами над ним, отсюда невозможно было рассмотреть, что за буквы такие...

А на башнях Кремля, вместо знакомо-привычных уже, рубиновых звезд, нестерпимым блеском в лучах падающего за зубцы высотных домов солнца, блестели золотые двуглавые орлы, правда без короны... Столь знакомые Юрию по своим прежним, до социализма, жизням... Собор Василия Блаженного был на своем месте, а вот над куполом верховного Совета, так повторяющим и передразнивающим рейхстаг, лениво развевалось огромнейшее полотнище, все тех же трех цветов, как у детей и на флагштоках заборчика... Синий, белый, алый...

-Иван, что это за знамя?.,

-Наше с тобою Юрий знамя, флаг России!..

И эти цвета Юрий помнил по своим прежним жизням, но увидеть их вновь над Кремлем, когда-то захваченном коммунистами, он ни как не ожидал.. Значит действительно, в стране произошли необратимые перемены и наконец-то многострадальный народ и душа Юрия успокоятся... И Юрий заплакал. Заплакал от всего пережитого и увиденного, от жалости к себе, ну и конечно от голода. А неутомимый Иван все комментировал:

-Вы видите на экранах своих телевизоров слезы на глазах самого мужественного человека Земли, дальнего космонавта, он плачет от вида российского флага, от вида древнего Кремля, являющегося святыней для всех россиян, от чувств, которые вызваны возвращением на Родину! Юрий, Россия ждала тебя и наконец-то дождалась!.. Дождалась и встречает...

Автомобиль вкатился под гулкие своды Боровицкой башни и остановился недалеко от Царь-Колокола. На невысоком крыльце стояла довольно-таки большая толпа встречающих, все улыбались и приветственно махали руками. Иван помог выйти из автомашины Юрию, неуклюжему в своем побулькивающем скафандре и придерживая его под руку, повел по широкой красной ковровой дорожке, на ходу шепча - не забудь отдать честь, хотя к пустой голове руку и не прикладывают, но ты же все же космонавт...

Среди густоты встречающих Юрий выделил взглядом толпу старцев преклонного возраста - слезящиеся глаза с огромными мешками под ними, носы всех цветов, трясущиеся головы и руки, выпяченные животы, блестящие и помятые лысины в обрамлении остатков волос, изрезанные глубокими морщинами отвисшие щеки в пигментных пятнах, повисшие безвольно отвисшие нижние губы, да-а-а, Брежнев образца 1975 года по сравнению с ними был красавец...

Из этой толпы концентрированного страшного старчества отделился огромнейший мужик лет так девяноста, на вид, под два метра ростом, толстый и массивный, как столетний дуб... Или девяностолетний... Седые волосы деда были длинноваты для кремлевского жителя да еще такого возраста, но видимо за эти тридцать семь лет здесь многое изменилось, что-то лицо мне этого старикана знакомо, как будто мы с ним уже встречались, ишь, ряха, поперек себя шире. Мужчина преклонных лет был одет в великолепнейший темно-фиолетовый костюм и в тон ему, чуть светлее, рубашку, галстук вообще был произведением галстучного искусства, старикан широко раскинул руки, ох и длиньнюшие руки у старикана... Выпятил живот и пошел, широко улыбаясь вставными зубами, прямо на Юрия, шаркая по крыльцу ногами.

Приблизившись, Юрий неловко-неумело вскинул руку к непокрытой голове и испуганно подумал - е-ка-ле мое, а что говорить и не знаю... Но говорить и не пришлось. Старикан сгреб его в охапку, ох, да у него еще силушка не меряна! треснули ребра, прямо в лицо пахнуло хорошим коньяком и еще чем-то съеденным, тоже хорошим по качеству, старик прильнул губами к щеке космонавта, Юрия передернуло от отвращения, и хитро кося слезящимся глазом прямо в глаз космонавту, прошепелявил совершенно непонятное, негромко и как бы тайно - ну вот, а ты лететь боялся...

Юрия хлопали по плечам, целовали в засос какие-то слюнявые старики, некоторых он как будто узнавал, хотя прекрасно понимал - это невозможно... Новые времена, новые люди, ни одного коммуниста не подпустит народ и на пушечный выстрел к власти, к Кремлю... Да и лет-то прошло не мало, какие знакомцы, кто его помнит, Юрия, его настоящую фамилию, видимо так и придется умереть Леонидовым...