Звезды для командора

По отличной гладкой дороге, напоминающей его собственный жизненный путь — без ухабов и крутых поворотов, мчался Командор в любимом черном "ЗиЛ" е, который в народе любовно и метко прозвали "членовозом". Командор чуть улыбался бронзово-загорелым лицом (кварц, горный Кавказ, недавняя поездка в Алжир), с удовольствием вспоминая спектакль, участником которого только что ему довелось быть. Командор был вызван на секретнейшее заседание специального, узкого, комитета Политбюро ЦК КПСС. О, такие спектакли Командор любил! И свою роль — отчаянного космонавта, дальнепроходца, рубахи-парня, знал назубок и с огромным удовольствием исполнял. Особенно Командору нравилось сравнивать себя, сорока четырехлетнего генерала авиации, подтянутого (теннис, бассейн, массаж, карате), загорелого, полного сил, задора и жизни, с стареющими, жирными, шепелявившими и трясущими щеками членами Политбюро, а особенно с Самим, с Императором, с Леонидом 1, норовящим поцеловать в засос всех и каждого.

Командор с огромнейшим наслаждением расхохотался, вспомнив самый пикантный момент заседания…

— Ну так что, будем товарищи поручать товарищу Заслонов эту задачу или не будем? -

Леонид 1 ожидательно вытянул губы в трубочку и его дружок по домино и водке тут же подгребнул:

— а ты Леонид Ильич ни как уже его целовать собрался?.. Так во-первых рано, а во-вторых ни он то полетит к гребеной матери, ха-ха-ха-ха!

Леонид 1 насупился на Костю, губы сложил в гузку куриную, ну словно девка после первого раза — и больно, и страшно, и что теперь делать, не знает, и обиженно забасил;

— Ну Костя, ну тебя в жопу, ну сразу с подгребками своими, решать надо, американцев утереть, мать их…

Шофер-сержант, а по совместительству стукач с КГБ, недоуменно оглянулся на беспричинный смех Командора.

— Рули, рули, рулила. Все в порядке, сержант. Пореже оглядывайся, а то можешь и на аэродром шоферилой угодить, в район крайне крайнего севера. Понял — чем генерал сержанта донял?

— Так точно, товарищ генерал авиации!

Плавный поворот, ворота нараспашку, вытянувшиеся заспанные морды часовых, грабена мать, еще один плавный поворот среди голубых елей, голубые не только ели, но и пили…и чуть качнувшись, "ЗиЛ" застыл, как вкопанный перед красивым деревянным домом. Прямо как сказочный терем, весь в снегу и тайнами укутан…

Дверцу распахнул подлетевший адъютант, в кителе, раскрасневшийся от морозца, улыбаясь во весь красивый рот. Вот бы кого Леня с удовольствием засосал бы… Командор не спеша выбрался из теплой машины на морозный воздух и барственно потрепав по плечу адъютанта, еще больше зардевшегося, как девка красная от ласки самого Командора! Спросил:

— Ну как вы тут, не шалите?

— Все в порядке, Илья Сергеевич! банька протоплена, водочка остужена, Кроха чуть под газом, но в самую меру, новый репертуар имеет.

— Отлично. Благодарю за службу!

— Служу Советскому Союзу!

И захохотали оба, вольности такие терпел и даже поощрял Командор на своей служебной даче, и не боялся ни особой части, ни КГБ, ни парт контроля, ни… Знал Командор, что любят его там, наверху, и знают, что в отличии от председателя КГБ, к примеру, нет у него ни чего — ни сотрудников, ни дивизий, ни войск. И в отличии от министра обороны, и министра МВД, и в отличии от других явных и тайных претендентов на престо. Есть у Командора только отряд в количестве шестисот человек, меньшей частью летающий в космос и получающий за это всевозможные блага, а большой частью дублеры, не летающие ни куда и получающие крохи за это от стола первых, И все.

И все. Все остальное подчинено различнейшим ведомствам, все сложное хозяйство космонавтов разбросано по целому ряду министерств и главков, и знал Командор, как только он с дуру захочет попросить объединить все это под эгидой одного из ведомств, с целью большей отдачи, так сразу появятся конкуренты и завистники, полетят телеги и доносы, мол мечтает Командор стать диктатором-императором, свергнуть народную и любимую, узурпировать и так далее. Вот тут-то и вспомнят и все его прежние прегрешения — анекдоты и карате, девок, женщин и мальчиков, теннис и кварц, массаж и Кроху, вольности и ерничество, вольнодумство, умность, молодость и… Одним словом вспомнят все. И тогда придет шиздец братья-славяне, отважному Командору, сластолюбцу и жизнелюбу, придется помирать от модной в верхне-партийных кругах сердечной недостаточности, хотя этой самой недостаточности, совершенно достаточно и даже с избытком… Командор был жизнелюбив, как пара стоялых жеребцов.

Все это вихрем проносилось в разгоряченной голове, разгоряченной той почетной задачей, которую положено возложить на достойного из достойнейших, на каждому можно доверить столь почетное задание партии и правительства… Тьфу!