Звезды для моей герцогини (СИ)

Я вспоминаю, как мило улыбался Генри, когда вел меня из часовни, и чувствую улыбку уже на своем лице.

— Даже очень нравится.

Шелти довольна ответом.

— Что ж, возможно, король получит внука раньше, чем сам того ожидает.

*

Когда мы с Шелти идем по коридорам Гринвича, и я чувствую себя обманщицей. Передо мной все расступаются. Дамы делают реверансы, и, кажется, соревнуются в том, кто с большим почтением скажет: «Ваша Светлость». Шелти произнесла эти слова так часто, что мне от них уже не по себе.

Я не чувствую себя герцогиней. Как вообще должна ощущать себя герцогиня? Как мне себя вести? Матушка могла бы поделиться со мной своим многолетним опытом, но мне думается, что она и сама не всегда справляется. Хотя она, конечно, уверена в обратном.

При мысли о матери у меня в голове звучит ее металлический голос.

«Спину прямо».

«Ходи медленнее».

«Подбородок выше».

«Подними свой чертов подбородок!».

Что ж, определенные навыки она мне точно привила. В конце концов, прежде чем стать женой герцога, я всю жизнь была дочерью герцога и герцогини.

Шелти идет на шаг позади меня, периодически одергивая себя, когда забегает вперед. Всё-таки я не единственная должна привыкнуть к своему новому статусу. Надеюсь, он не встанет между нами. Завидовала ли бы я ей, если бы шла сейчас на шаг позади нее? У меня нет ответа.

Мы подходим к палатам королевы. Гул, который там стоит, слышен еще на лестнице. Судя по звукам, народу там едва ли не больше, чем на моей свадьбе. Никуда не скрыться шелеста юбок, неосторожных локтей и запаха тел — приятного и не очень. От чужих любопытных глаз и недоброго шепота, сказанного на ухо.

Я останавливаюсь у дверей. Меня охватывает страх — не такой, как на свадьбе, но всё же страх.

— Смелее, Ваша Светлость, — тихонько говорит мне Шелти.

Я набираюсь храбрости и делаю шаг.

В зале всё дышит Рождеством. Стены и окна украшены омелой и красными лентами, повсюду свет и буйство красок.

— Герцогиня Ричмонд и Сомерсет!

Я знала, что о моем появлении объявят, но это все равно показалось внезапным. Юноша в черной ливрее буквально прокричал титул прямо мне в ухо.

Толпа опускается в поклоне, а меня охватывает паника. Я не знаю, что делать.

Я уже готова упасть в обморок от волнения, но меня спасает Анна. Она стоит в другом конце зала — улыбчивая и немного уставшая, со своей любимой собакой Пуркуа на руках.

— Счастливого Рождества, дорогая кузина!

— Благодарю, Ваше Величество, — выпаливаю я и делаю реверанс.

Пуркуа звонко тявкает, будто тоже поздравляя меня с Рождеством. Все умильно смеются и забывают обо мне.

— Ну вот, а ты боялась, — говорит Шелти. — Давай, повеселись.

Она берет меня за руки и вовлекает в импровизированный танец. Мне кажется это неуместным, потому что кроме нас никто не кружится, а лютня звучит совсем ненавязчиво, но это же Шелти. Я точно знаю, что, в отличие от меня она жаждет, чтобы все взгляды сию же секунду оторвались от королевы и приковались к ней.

Я вверяю себя Шелти и позволяю праздничному настроению завладеть мной.

— А где твой брат? — спрашивает она и загадочно улыбается.

— Понятия не имею. А тебе зачем?

— О, да так…

— Шелт, отстань от него. Он женат!

— Да что вы говорите, Ваша Светлость, — смеется Шелти. — Как будто это когда-то было проблемой для поэтов.

— Фрэнсис хорошая девушка.

— Не сомневаюсь! Гарри даже посвятил ей стих… как же? Как он начинается, напомни?

Она издевается. Гарри не посвятил жене ни строчки. Он и Фрэнсис де Вер не живут вместе — им это пока запрещено. Прямо как нам с Генри. Но это не мешает Гарри строить глазки Шелти и вообще всему, что движется.

В моей голове мелькает странная мысль, от которой мне вдруг становится не по себе. Генри и Гарри — лучшие друзья. Значит ли это, что Генри тоже ищет компании других девушек, пока нам нельзя быть вместе? Должно ли меня это заботить? Или это в порядке вещей?

Я почти спросила у Шелти, что она думает об этом и знает ли какие-нибудь слухи, но юноша в черной ливрее не дает мне этого сделать.

— Леди Маргарет Дуглас! — кричит он.

Толпа снова опускается в едином порыве. А я остаюсь стоять и внезапно понимаю, что не имею ни малейшего понятия, должна ли последовать примеру остальных.

Девушка в дверях смотрит прямо на меня. Высокая, тонкая, прямая. Губы в одну линию, бронзовые волосы. Взгляд серый и суровый, как берега Шотландии — родины ее отца.

Я перебираю в уме все правила протокола, но всё равно не понимаю, у кого из нас приоритет. Невестка короля или его родная племянница? За кем первый реверанс?

Маргарет Дуглас — дочь старшей сестры короля и шотландского графа. Она не принцесса, но королевской крови у нее больше, чем у всех присутствующих вместе взятых. Гораздо больше, чем у королевы. И это чувствуется — Маргарет буквально воплощает собой царственность.

Король ласково называет ее Мэгет.