Звёзды ещё горят

Сначала Стелле хотелось издеваться над его идеей, потом ей понравилось, она расслабилась, наблюдая за небом и слетающим с губ белёсым паром, но затем стало невыносимо холодно. Стелла мëрзла, пока они бежали – или, скорее, ковыляли на негнущихся ногах – в больницу, до палаты, к больничной койке Паши. Когда ребята вернулись, Маша окинула их удивлëнным взглядом и изогнула чëрную бровь.

– Как два мокрых кота из подворотни.

– Будто вас пытался проглотить снежный человек, – со скромной, немного кривой улыбкой подметил Паша, махнув им. – Могу вам предложить в своих апартаментах только совковую батарею. Располагайтесь, друзья, и чувствуйте себя как дома!

Стелла кивнула, оглядела другие койки со спящими или только делающими вид больными и села у самой батареи. Правда, она почти не спасала от промозглого холода, пробравшегося не только под свитер, но и под кожу – в самые кости.

– Так вот кто привëз Машу, – у Паши высокий голос, мягкий для мальчика его возраста, но он прекраснодополнял круглые черты лица. – Она вполне могла меня повторно травмировать! Вместо недели задержался бы на целый месяц.

– Продолжишь болтать – так и случится.

– Я люблю тебя, ты же помнишь?

Маша улыбнулась, как довольный кот, получивший сливки, и пристроилась на кровати к нему поближе, «гуляя» пальцами по гипсу на ноге. Вместе они создавали удивительный контраст: облачëнная в чëрное девушка со смазавшимся макияжем и неряшливо лежавшими тëмными прядями волос, только вернувшаяся с очередной тусовки, и бледный, как сама смерть, парень в повидавших виды серо-зелëных футболке и штанах, с залëгшими под широкими, чувственными глазами тенями – другими словами, совсем далëкий от её образа жизни. Но Маша была углëм, а Паша – холстом, на котором она оставляла штрихи по своему желанию и усмотрению. Так и сейчас: её руки всё тянулись к каким-то складкам на одежде, чтобы пригладить их и поправить, убрать глупую резинку в светлых волосах, стереть какую-нибудь тень с его щеки… А может, ей просто хотелось его касаться?

Марк снова улыбался: как от снежинки, легко растаявшей на носу, от промелькнувшей серьëзности не осталось и следа. У него была немного пружинистая походка, словно в нëм всегда бурлила энергия, которую некуда деть. Он резко щëлкнул пальцами перед Пашей, а когда тот моргнул, нацепил на него белую кепку с множеством разных надписей, выведенных разными почерками и цветами. Где-то красовались ëлочки с гирляндами, где-то новогодние игрушки, и между всем этим – ободряющие фразочки.

– Труппа передала, а режиссëр пригрозил, что если не поправишься к следующей постановке, то выкинет из команды под самую ëлку, поэтому, Маша, настоятельно рекомендую отложить всякую расправу до каникул.

– Не так я представляла себе знакомство с твоими друзьями, – буркнула она. – Я, вообще-то, искренне переживала.

– Подтверждаю, – вставила свои пять копеек Стелла, привлекая всеобщее внимание. – Что? Вы даже отдалëнно не представляете, какой она может быть невыносимой. Ради неё я отдала джину последнее желание.

– Ты же Света, да? Подруга Маши.

– Стелла, – исправила она, проглатывая раздражение. – Мне не нравится моë имя. Друзья зовут меня Стелла.

– Значит, будем друзьями? – неловко уточнил Паша. – Машины друзья – мои друзья, Стелла.

– Дружить с ней – сущее испытание, – хихикну-ла Маша.

– Кто бы говорил, – цокнула Стелла.

Паша кивнул, улыбнулся и сказал что-то Маше. Завязалась бессмысленная беседа, в суть которой Стелла быстро перестала вникать и сосредоточилась на жалком тепле от батареи. Ребята смеялись, улыбались и перекидывались какими-то локальными шутками, погружаться в которые не хотелось, да и сил на это не было. Она приехала сюда только из-за подруги и была бы рада отправиться домой, принять горячий душ и завалиться в кровать, забывшись сном до завтрашнего невесëлого утра. До следующего года.

– …И Кристина будет в главной роли, да? – Лицо Паши говорило само за себя, и, несмотря на то, что его черты были мягкими, нежными и аккуратными, будто не созданные для презрительной гримасы, именно она сейчас на нëм читалась. – С ней непросто поладить. Она же постоянно придирается к тексту. Слово «импровизация» для неё равносильно упоминанию бога всуе для верующего, честное слово.

– Если эта Кристина вам всем не нравится, почему бы просто не выгнать её?

– В труппе так дела не делаются, Маша, – пожурил её Паша. – К тому же она наша одногруппница, поэтому, даже выгнав её, мы не избавимся от её гундежа.

– Придëтся подстраиваться, – Марк откинулся на спинку железного стула, и тот несчастно заскрипел, вызвав ворчание с одной из коек. В какой-то момент он сел напротив Стеллы. – Это небольшая постановка на минут сорок. Маленькая комедия про маленький ресторан.

– С гигантским геморроем, – хрипло рассмеялся Паша.