Звезды и стрелы

Как потом рассказывал один из солдат, который пересчитал стреляные гильзы, валявшиеся на причале, в медведя было выпущено восемьдесят пять зарядов, которые так и не смогли его прикончить.

— Я слышал, — солдат сделал круглые глаза. — Что подобный случай произошел у Порт Хадсон. Там огромный гризли напал на отряд кавалерии! Говорят, что его не смогли завалить даже из пулемета Гатлинга, выпустив в него целую обойму!

— Целую обойму? — другой солдат присвистнул. — Это же сто патронов! Они должны были превратить его в фарш!

— Ан нет! — первый солдат хмыкнул. — Говорят, что у зверюги вспыхнула шерсть, и только после этого он дал деру!

В последние несколько месяцев моего заточения мне пришлось услышать немало даже более удивительных рассказов. Что из них было правдой, а что выдумкой, я не знаю. Однако, после того, что я увидел собственными глазами, я уже был готов поверить в любую небылицу.

* * *

Половник Роберт Фергюсон принял меня в своем кабинете. Конвойный закрыл за мной дверь, а сам остался снаружи.

— Я подписываю приказ о вашем освобождении, — сказал полковник. Он сидел за столом, держа в руке перо.

Я уставился на лежащую перед ним бумагу, не зная что сказать.

— С сегодняшнего дня вы свободный человек, мистер Блэйк! — улыбнулся он, откладывая перо в сторону. — Ничего не хотите сказать по этому поводу?

Если полковник ожидал, что я начну прыгать от радости, его ждало жестокое разочарование.

Я посмотрел на его седые волосы, уложенные аккуратными волнами, на щегольские усики, на гладко выбритый подбородок и на очки в золотой оправе. Мой взгляд соскользнул на его ухоженные руки, с аккуратными ногтями, на белые манжеты рубашки, с золотыми запонками, стилизованными под скрещенные сабли и остановился на серебряной чернильнице в виде пушки.

— И что мне теперь делать? — спросил я, переводя взгляд на носки своих стоптанных башмаков и на протертые до дыр брюки.

— Да что угодно! — полковник развел руками в стороны. — Для молодого человека вроде вас, все дороги теперь открыты!

— Вы и вправду так думаете? — спросил я и покачал головой.

Мистер Фергюсон встал из кресла и повернулся к окну, заложив руки за спину.

— Я вас понимаю, мистер Блэйк, — сказал он, глядя на свое отражение в стекле. — Нам всем приходится нелегко.

— Тут вы правы, — я усмехнулся. — Так что же дальше?

Полковник покачал головой.

— Не знаю, — сказал он. — С той секунды как я подписал приказ о вашем освобождении, я за вас больше не несу ответственности.

— А как же полковник Дуглас? — спросил я. — Неужели шайены его отпустили?

Послышался смешок. Полковник обернулся ко мне и покачал головой.

— Дуглас теперь сам по себе, — вздохнул он. — Переговоры прервались, и меня поставили перед выбором, либо вздернуть вас, либо отпустить.

— Спасибо, что выбрали второе, — сказал я.

— А какой толк от вашей смерти? — полковник пожал плечами. — Живым вы можете нам еще пригодиться.

Я насторожился. Выходит, и у моей свободы есть цена!

— Возьмите, — мистер Фергюсон протянул мне руку. — Здесь двадцать долларов. Этого хватит на первое время.

Я удивленно смотрел на деньги в руке и второй раз за сегодня не находил слов.

— Не нужно меня благодарить, — полковник устало опустился в кресло. На стене над его головой висел портрет Линкольна с черным бантом в верхнем правом углу.

— Спасибо, полковник, — сказал я, опуская деньги в карман. — Надеюсь, что смогу однажды отплатить вам за все.

— Вот как? — мистер Фергюсон усмехнулся, однако глаза у него оставались серьезными. — Надеюсь, что я не совершил ошибки, отпустив вас на свободу?

Я улыбнулся в ответ и покачал головой.

— Война окончилась, полковник, — сказал я. — Пусть все останется в прошлом.

У двери мистер Фергюсон меня все же остановил.

— Моему родственнику Даллану Конноли нужен проводник по индейским территориям, — сказал он. — Вам ведь нужна работа?

— Конечно, — ответил я. — Вы же сами знаете.

Полковник хмыкнул.

— Я знаю, что эта работа вам как раз по плечу.

— И где же можно найти вашего приятеля? — мне не терпелось поскорее покинуть душное помещение, насквозь пропахшее табачным дымом, выпивкой и одеколоном.

— На ярмарке. Ему принадлежит павильон с умертвием! — полковник вновь отвернулся к окну, его лицо, отразившееся в стекле, было усталым и мрачным.

* * *

У мистера Даллана была самая большая палатка на ярмарке, и у него действительно имелось собственное умертвие.

Огромный бизон меланхолично жевал опилки, покрывавшие деревянный пол загона, и громко всхрапывая, переступал с ноги на ногу. Время от времени, по его гигантской туше, в которой было не менее двух тысяч фунтов, пробегала какая-то дрожь, а из черных ноздрей, сквозь которые было продето металлическое кольцо, на пол шлепались сгустки отвратительной слизи.

Запах в палатке стоял омерзительный, так что дамочки, которые собрались, чтобы поглазеть на чудище, тщетно зажимали носы надушенными платками.

Шкура великана была сверху донизу испещрена пулевыми отверстиями, а над его огромной головой вилось жужжащее облако из насекомых.