Звёзды — холодные игрушки

— Когда это необходимо, например сейчас, то да. Если я нахожусь дома, в гнезде, то внешнее сознание лучше отключить. Если я лишен доступа к информации, то отключается внутреннее сознание.

— А какое сознание у тебя главное?

— Бессмысленный вопрос, — отрезал рептилоид. Но я не унимался:

— Что развилось у вас раньше, Карел? Внутреннее или внешнее сознание?

— Ты ксенобиолог?

— Нет, но мне интересно.

— Внутреннее. Внешнее выработано искусственно, — казалось, что счетчик ответил с большой неохотой.

И неудивительно. Он опять дал мне информацию о своей родине — то, что скрывала любая раса. Я попытался представить мир, в котором возникла подобная форма жизни. Мир, где не требовалось бороться с врагами, добывать пищу, укрываться от непогоды, создавать орудия труда. Мир, где выживание зависело от скорости и точности обработки информационных потоков.

Что-то невообразимое.

Природа не создает уродливые формы жизни. Любое существо идеально в своей экологической нише. Хрупкие и огромные хиксоиды — короли жарких и безветренных степей Сириуса. Мыши-алари — порождение холмистых равнин Фомальгаута, они развивались в лабиринтах глубинных нор, им важна была подвижность и небольшие размеры.

Какая планета могла вызвать из небытия счетчиков? Мир, опоясанный кольцом наподобие Сатурна, где требовалось обрабатывать и обрабатывать информацию, обмениваться ею — причем именно в электронной форме…

— Я закончил расчет, — сказал рептилоид. Мне показалось, что он смотрит на меня с иронией. Будто понимает, о чем я думал.

— Давай проверим.

Счетчик издал тихий скрежет. До меня не сразу дошло, что это смех.

— Петр, я взял из твоего компьютера все. Я выяснил идеальную посадочную глиссаду и наиболее удобный космодром. Я учел те гравитационные факторы и движения звезд, о которых люди просто не знают. Я проверил ресурсы корабля.

Он положил лапу на пульт, индикатор хард-диска замерцал.

— У тебя никогда не было такого идеального курса.

Основной дисплей дернулся и высветил навигационную таблицу. Компьютер с неуместной гордостью сказал:

— Расчет джампа закончен. Жду приказаний.

Под насмешливым взглядом счетчика я выбрал в меню «подробности».

— Джамп Земля-Земля, — сообщил компьютер. — Допуск — одна миллионная процента.

— Устраивает? — спросил счетчик.

Еще бы. Одна сотая была хорошим результатом, одна тысячная — редкой удачей и гарантией успешного джампа.

— Готовься, — забираясь в кресло сказал я. И непроизвольно пожелал, чтобы счетчик все-таки что-нибудь напутал.

Конечно же этого не случилось.

Был джамп, и полчаса на оживление корабля. Я поел, а рептилоид от человеческой пищи отказался наотрез. Иного ждать и не приходилось — в космосе нет существ с одинаковым метаболизмом.

Второй джамп привел нас к Земле.

Даже не потребовалось зажигать очередной фонарик — мы вышли в реальное пространство над дневной стороной, и планета исполинским прожектором плыла под кораблем. Очень, очень близко — я даже испугался. Прежде чем компьютер оживет, притяжение Земли может вытащить нас на нерасчетную траекторию.

Но опасения были напрасны. Челнок вышел из джампа на нормальной, стабильной орбите. Я посмотрел на счетчика, который шипел и подергивался, отходя от джампа, хотел даже спросить — было ли это им задумано. И не стал.

Конечно же, да.

— Ты доволен расчетом, Петр? — спросил рептилоид.

— Прекрасный джамп, — признал я. — Мне… никогда бы не удалось так рассчитать траекторию.

Счетчик издал цокающий звук.

— Это не очень просто, Петр. Я давно тренировался в подобных расчетах. Мы предусмотрели любой поворот событий… даже тот, при котором мне пришлось бы самому вести корабль.

— Так вы давно готовились? — небрежно спросил я.

— Три года по человеческому времени.

Я молчал. Цивилизация счетчиков потратила несколько лет на эту вылазку к Земле. Серьезная же игра у них идет…

— Петр, ты должен понять, мы хотим только хорошего — для нашей и вашей цивилизации. Четыре счетчика пожертвовали жизнью, прикрывая мое проникновение в твой корабль. Это… это очень много! Наша раса — невелика!

Он уже освоился с невесомостью — ловко перебрался с джампера на пол, цепляясь коготками за мягкое покрытие уселся в ногах. Повторил, вытягивая ко мне голову:

— Только хорошего мы желаем, Петр!

— Для хиксоидов хороша коллективная эфтанзия. Для коод-дельдо — каннибализм. Как вы можете решать за нас?

— Мы изучали вашу историю! Ваше общество, мечты, религии, идеалы. Мы отбросили случайные факторы, и выделили основные. Теперь мы сделаем вам предложение, от которого вы не сможете отказаться.

Я отмахнулся. Ладно, пускай делает. В конце концов, решать не мне. Через полчаса после посадки голова будет болеть у президентов, экспертов по чужим и генералов сил космической безопасности…

Включив основной передатчик я послал сигнал вызова. Прошло секунд десять, прежде чем мне ответили — по-русски, но с легким английским акцентом. Видимо, уже прочли код позывного, и поняли, с кем имеют дело.

— Орбитальный контроль, видим вас.

— «Трансаэро», борт тридцать шесть — восемнадцать. Возвращаюсь с Хикси, Сириус.

Пауза.

— Хорошая траектория. Как полет?