Звёзды — холодные игрушки

— Второй довод против! Мы провели полную ментоскопию твоего мозга. Да, ты ничего не помнишь о прошлом! Но словарный запас — это именно твой запас! Ты знаешь то, что должен знать! И чужой памяти в тебе — нет! Зачем засылать регрессора, который не знает своего задания? Это же бессмысленно! А мы обшарили весь мозг, все его уголки. Чисто!

— А третий довод? — спросил я. Прямо-таки с мстительным желанием навредить себе самому!

— Мы. Твои друзья, твой Наставник. Неужели мы можем не почувствовать подмену?

Я закрыл глаза. Спасибо, Катти. Спасибо за эти слова. Может быть они — и есть самый главный довод. То, что меня успокоит.

— Не-дружественный регрессор должен быть такой копией Никки… морально-этической копией… что это просто невозможно.

— Спасибо, Катти… — прошептал я.

— Абсолютно бесспорные доводы, — сказал Таг. — Вот мне, специалисту по иным расам, веришь?

— Верю.

— Конечно, если брать все как абстрактную гипотезу… — Таг сладко зажмурился. — Нет, я мог бы попробовать найти возражения. Обойти все доводы.

Тишина вернулась.

— Сделай это, Таг, — попросил я. — Попытайся понять, могу ли я быть чужим регрессором. Если найдешь такую возможность — подумай, как проверить. В этом случае меня надо немедленно изолировать от общества и разрабатывать меры противодействия.

— А вот эти твои слова, Ник, — сказала Катти, — последнее доказательство. Может быть, ему Мировой Совет не поверит. Но я — поверю. Ты наш Никки. Умник-Никки, Никки-Непоседа, Никки-Перестраховщик. Не бойся ничего!

— Не верь, не бойся, не проси, — сказал я. — Спасибо вам. Когда я совсем приду в себя, то мы еще посмеемся вместе. А пока не получается.

Баня была не одним зданием, а целым комплексом — круглые павильоны, из-за непомерной высоты казавшиеся скорее башнями, сросшиеся боками трехгранные пирамиды, в центре — исполинское кубическое сооружение из снежно-белого камня. Пространство между зданиями так густо заросло зеленью, что казалось бы давно заброшенным, если бы не тропинки, ведущие в глубь комплекса. Мы оставили машину у дороги, и пошли по одной из тропинок, ныряя под эстакады и галереи, связывающие здания друг с другом затейливой сетью. Один раз навстречу прошла маленькая компания — трое мужчин и две женщины. Они смеялись, болтали о чем-то, и дружелюбно поздоровались с нами.

Сквозь ворота с тепловой завесой мы прошли в обширный сумрачный зал. На пороге я на миг остановился.

Да, ложный образ поведения придется менять.

Здесь было, наверное, с сотню людей. Мужчин и женщин, обнаженных, раздевающихся и полуодетых. Кто-то пришел, кто-то уходил. Вдоль стен тянулись ряды невысоких шкафчиков, в которые посетители аккуратно складывали одежду. В сводчатом потолке спиралью тянулись маленькие окна, сквозь которые пробивался неяркий, словно фильтрованный, свет Матушки.

— Идем, — поторопил меня Таг.

Мы подошли к свободным шкафчикам. Катти и Таг начали раздеваться сразу, я секунду помедлил.

«Это нормально», — шепнул я себе наконец, и тоже стал раздеваться. Вокруг было такое обилие нагих тел, что мой разум в панике отрекся от чувства, которое Катти назвала стеснительностью.

— В ураганный или в морской? — спросил Таг у Катти.

Девушка уже разделась, прикрыла свой шкафчик — я отметил, что замков на дверцах не было, и на мгновение задумалась над вопросом.

— В морской, вначале. Никки надо заново привыкнуть.

Я, не споря, пошел за ними. Ни ураган, ни море у меня с баней не ассоциировались.

Вместе с десятком других обнаженных посетителей мы пошли по узкому проходу. И от каменного пола, и от каменных стен шло тепло, временами в стенах попадались амбразуры, из которых нас обдавал горячий воздух. Освещение здесь уже было искусственное, матовые панели на высоком потолке. Все шли молча, серьезно, словно готовясь к какому-то важному ритуалу, и шлепанье босых ног по полу сливалось в странный ритм, дикарский аккомпанемент к грядущему действу. Пол под ногами, оставаясь горячим, стал мокрым. Откуда-то теперь сочилась вода, и не застаиваясь стекала вперед, видимо в коридоре был легкий, неощутимый глазом, наклон.

Завороженный участием в процессии я все же украдкой поглядывал вокруг. Мужчин и женщин шло примерно поровну, большинство — молодые, наши ровесники. Очень много симпатичных девушек. Толпа явственно делилась на отдельные группки пришедших вместе, но даже в пределах одной компании никто не касался друг друга. Какой-то парень, поскользнувшись, неловко и больно упал на колено, хотя я мог поклясться, что он сумел бы удержаться, взявшись за плечо идущего рядом друга.

Повеяло горячим воздух. Запахом соли и йода, словно впереди и впрямь было море. Раскаленное, почти кипящее. Воды под ногами стало больше, и я теперь ступал осторожнее.