Звезды — холодные игрушки. Дилогия

После восьмого джампа Данилов снова поинтересовался, не нужно ли мне чего. На этот раз я не стал отказываться от воды. Жадно выпил стакан и даже собрался было спросить, на месте ли корабль Геометров. Очень хотелось услышать, что он отвалился, сгинул при джампе, включил двигатели и унесся… куда угодно, хоть в свой мир.

К счастью, я вовремя понял, что корабль никуда не делся. Иначе исчезла бы гравитация. Умная и наивная техника Геометров ждала своего пилота…

После двенадцатого джампа Данилов долго возился с навигационным пультом. Ясно было, что мы сбились с курса. Меня подмывало предложить свою помощь, но полковник, ясное дело, меня к управлению не допустит. А говорить это лишь в качестве насмешки над врагом… несерьезно как-то. Наивно.

— Саша, может быть, очистим трюм? — спросила Маша. Данилов подумал, потом защелкал переключателями. Наверное, никакой реальной необходимости освобождаться от груза бюстиков не было. Джамперу все равно, какова масса корабля, а плазменные движки алари и не такое вынесут. Но возвращаться с прежним грузом казалось глупым.

— Крепления сняты, блокировка отключена, — инстинктивно прокомментировал полковник свои действия. — Люк открыть…

Я невольно посмотрел на один из обзорных экранов. И не зря. Зрелище-то необычное.

Из раздвинувшихся створок люка, в снежной метели замерзающего воздуха, выпорхнули каменные головы. Прожектор грузового отсека включился, и в ослепительном луче все они казались сахарно-белыми, чистенькими и опрятными, исполненными печальной красоты. Веселой стайкой пронеслись сверкающие лысые бюсты, ничуть не утратившие оптимизма, в гордом одиночестве ушел в бесконечность исполинских размеров насупленный вождь, потом потянулись лица почти незнакомые, чья слава была куда недолговечнее камня. Последним, на излете, из трюма вынесло удивленно и близоруко таращащуюся голову, словно вопрошавшую — «Как же так, а меня-то за что, товарищи?» Она пронеслась в опасной близости от телекамеры, кувыркаясь и обиженно заглядывая в объектив. Маша вдруг выругалась, словно с этим деятелем имела личные счеты. Впрочем, кто знает? Мало ли почему она лишилась родителей и оказалась в детдоме.

— Сбрось, сбрось балласт… — фальшиво пропел Данилов на незнакомый мотив. Хмыкнул и замолчал. Каменные сюрпризы отправились в странствие по Вселенной… то-то будет радости какой-нибудь цивилизации через сотню тысяч лет. Может быть, безропотные скульптуры сделаются ценнейшими экспонатами иноземных музеев, и лучшие умы будущего станут ощупывать их скользкими псевдоподиями и таращить глаза-стебельки, размышляя о величии ушедшей культуры…

— Всем спать, — неожиданно сказал Данилов, прерывая повисшую в челноке тишину. — Будем прыгать через два часа. Полагаю, понадобится серия из трех джампов. Петр, тебе что-нибудь нужно?

— Да, — вынужден был я признать. — Отлить.

Данилов развязал мне руки и отвел к санузлу. Возвращаясь — ноги были связаны и приходилось опираться о его плечо, я поймал взгляд рептилоида. Печальный и безнадежный. Кажется, это смотрел дед.

— Данилов, тебя в чине повысят? — спросил я, пока полковник вновь прикручивал меня к креслу.

Он молчал.

— Генералом будешь, — ехидно продолжал я. — Целую неделю. Или месяц. Потом чужие сожгут Землю. Так что недвижимость не прикупай. Лучше расслабься. Бунгало, кокосовый ром, прекрасная мулатка…

— Петя, не старайся, — сказал из-за спины дед. — Он верит, что поступает правильно. В этом вся беда.

— Андрей Валентинович, не стоит, — спокойно ответил Данилов. — Петя может считать меня негодяем. Да и вы тоже. Только время покажет, кто был прав.

На этом мы и сошлись. Последнее слово всегда остается за тем, у кого руки не связаны.

Я честно попытался заснуть. Закрыл глаза. Вот только напряжение последних дней было слишком велико. Мелькали, словно склеенные безумцем обрывки кинопленки, Геометры и Алари, корабли и планеты, Гибкие Друзья и невозмутимый куалькуа. Великий, единый, бесстрастный куалькуа…

«Теперь я могу помочь».

«Что?»

«Провести боевую трансформацию?»

Сердце гулко забухало. Как я мог забыть о своих не совсем человеческих возможностях? Разорвать путы…

«Женщина охраняет. Данилов спит, но Маша бодрствует. Они помнят, что ты сильнее, чем обычный человек. У нее есть еще один парализатор».

«Тогда что ты предлагаешь?»

«Смотри».

Пальцы защекотало. Я опустил глаза, посмотрел на свою примотанную к подлокотнику кисть. Из указательного пальца медленно выползала тонкая белая нить.

«Как с Гибкими Друзьями…»

Нить тихонько сползала на пол. В подрагивающих движениях белесого щупальца было что-то отвратительное, паучье. Эта хищная плоть не принадлежала мне. Жила своей жизнью. Даже не надо ничего делать. Только позволить куалькуа — и она вонзится в тело Маши. Этакий опосредованный секс — старина Фрейд остался бы доволен. Пусть у майора ФСБ Маши Клименко в руках парализатор. Я — сам себе оружие.

Отвратительное, беспощадное и нечеловеческое.

«Не надо!»

Нить застыла. Куалькуа ждал.

«Не делай этого. Не смей».

«Почему? Ты ведь хочешь освободиться?»