Звезды князя

После доработки кольца отправляли заряды почти идеальной формы в цель с практически одинаковой скоростью, в результате чего кучность значительно повысилась, а появление перед выстрелом вместо неуклюжей прицельной рамки прозрачного с синеватой окантовкой кружка с перекрестьем, да еще и приближающим мишень, как зрительная труба с регулируемой кратностью, неимоверно облегчило прицеливание. Попадать в таких условиях в нужные точки мишени (совсем не в центральный круг) значительно проще. Незаметно количество (тренировок) перешло в качество (точность). Как-то на очередных стрельбах – начальство не жалело заряженных кристаллов для обучения – заметил, что совсем перестал думать, как попасть в нужную точку. Навел – увидел место на мишени, которое желаю продырявить, – руки сами без участия сознания доворачивают ствол в нужном направлении – нажимаю на спуск – цель поражена. Так и выбивал нужные сорок восемь очков – минимум для зачета. Иногда пятьдесят, иногда сорок шесть. А то стабильные сорок восемь могли вызвать ненужные подозрения.

Работу над оружием я мог проводить в любое время, поскольку нам выдали карабины на следующий день после магической клятвы и потребовали на все время обучения не выпускать их из рук. С оружием в обнимку мы ели, спали, справляли нужду и даже мылись под душем. Как так? А вот так! Как хочешь, но из душевой ты должен выпрыгнуть по тревоге во всеоружии, и оружие это должно быть готово к бою.

При таком подходе карабин вскоре стал просто частью тела и почти никаких неудобств не доставлял. Наоборот, без него возникало чувство пустоты – чего-то не хватало для полной гармонии с природой и обществом.

Единственное исключение составляли наши самые здоровенные сотоварищи. Со станкачом в обнимку не очень-то поспишь.

До самого вечера, с перерывом на обед, я занимался чисткой оружия. Гном за соседним столом делал то же самое. Мы оба молчали. К середине второго дня мой начальник немного оттаял, заметив мое старание и, главное, бесполезность перепроверки качества моей чистки.

– Эй, дикий! Рассказал бы чего. А то все молчишь и молчишь. Вроде ж не безголосый.

– Да чего рассказывать? Вам неинтересно будет. А почему вы назвали меня диким?

– Так это очень заметно. Все вы с Той стороны за пределами Леса ведете себя не по-нашему. Жесты немного другие, слова. Вон акцент до сих пор чувствуется, хотя месяц небось с артефактом язык наш учил. Умные люди его из нескольких языков слепили, чтобы получился и простым, и выразительным. Собирали из языков людей, гоблинов, эльфов и орков. Самое лучшее выбирали, вместе складывали и правила сочиняли. Скажи, тяжело было учить? Тяжело? Нет? Вот то-то ж. Считай, две трети континента на нем здесь говорит. Вот задавим орко-гоблинское нашествие, так и весь континент говорить станет на нашем языке. Куда денутся? А там и на Ту сторону пойдем, княжество Бахрийское восстанавливать.

Я чуть не рухнул на пол вслед за винтовкой, которую не смог удержать в руках.

– Как-ко-о-ое к-княжество? – заикаясь, проблеял я.

– Какое-какое… Бахрийское, – буркнул гном, недовольный падением уже почти вычищенной единицы оружия. – Вам что, не рассказывали, за кого воевать будете?

– Н-нет. Не рассказывали.

А кому было рассказывать? Командиры не баловали общением, каторжники сами ничего не знали, местные с Той стороны чурались общества «дикарей». Да и времени на отвлеченную болтовню практически совсем не оставалось.

– Эх, темнота мракобесная. Чему вас только в школах там учат? Ну так и быть, расскажу. Видно, судьба моя такая, всем своим помощничкам глаза на мир открывать. Слушай.

Рассказывал гном долго и с удовольствием. Должно быть, нечасто ему достаются благодарные слушатели. А уж насколько я был благодарным, таких небось и не бывало никогда, поскольку слушал, в буквальном смысле раскрыв рот.