Звезды князя

Нам рассказывали в училище о старых артефактах клятвы, применявшихся тысячелетия назад. От них отказались из-за низкой эффективности. Изворотливый разум всегда сможет избежать наказания. Гордое название «Ментальный блок» совершенно не соответствует действительности – скорее уж хлипкая стеночка, которую можно обойти, поскольку не так уж много ключевых слов – «долг», «отечество», «предательство», «помощь врагу», «рассказать секреты» и так далее – можно втиснуть в ауру человека. К тому же внедренная структура реально держится очень недолго. Всего месяц, если я не ошибаюсь. А я смогу убрать ее, восстановив первоначальное состояние ауры, за пару часов. Единственное, что будет работать обещанные три года, – это уникальная метка, по которой можно идентифицировать дезертира с помощью соответствующего амулета, радиус действия которого не превышает двадцати метров. Так что клятва действует скорее за счет веры в нее самого поклявшегося.

Ответив на вопросы, командир оставил нас на растерзание сержантам и ушел. Больше мы его не видели.

Наш кривой строй провели в одну из казарм, где три сержанта на разных языках приказали подходить тем, кто их понимает, записываться и получать бумажную бирку с номером койко-места в казарме.

С неделю нас особо не гоняли. Мы с утра до вечера маршировали по плацу – нехитрый набор команд все выучили очень быстро – и партиями по десять человек ходили в кабинет, где нас сажали на скамью, каждому надевали обруч, приказывали закрыть глаза и сидеть десять минут неподвижно. Я попробовал проследить, что происходит, но понял только, что очень быстро сменяющиеся структуры не вредны для организма и воздействуют на ауру, организуя в ней некую область. Затем эта область фильтруется, растворяется и оседает в мозгу в виде образов и связанных с ними понятий. К сожалению, понять, как все сделано, я так и не смог – не специалист я в работе мозга. Тут скорее эмпат-целитель подошел бы. Может быть, кстати, он (один или в компании) и сделал этот артефакт.

Закончив процедуру, нас под белы ручки – шатало, как после большой пьянки, – выводили в другой кабинет, где один из сержантов в быстром темпе, не давая задуматься, заваливал испытуемого вопросами на местном языке и требовал столь же быстрых ответов.

Через пять дней меня перевели из карантина в маршевую сотню, где на подобного новичка вдруг стали посматривать с интересом. Оказывается, пять дней – чуть ли не рекорд в освоении языка. Кто ж знал? Я мысленно обругал себя всяческими нехорошими словами и самому себе пообещал больше так не делать.

Через десять дней всех выгнали на плац. Нас, новичков, к этому дню набралось уже больше двух сотен. Люди, орки, гоблины и гномы все прибывали и прибывали с такими же караванами, как наш. Однако все ли они были с Той стороны – неизвестно. Построили, скомандовали: «Напра-а-аво!» – вывели через другие ворота в городок, в быстром темпе провели по улице на… вокзал и погрузили в вагончики узкоколейки, обшитые сталью и с узенькими забранными толстой частой решеткой оконцами. Прямо тюремные, подумалось мне тогда. Однако позже я понял, что был не прав.

Двухпутная чугунка пролегала прямиком через проклятый лес на Этой стороне. Как осуществлялась безопасность при ее постройке, сказать не могу, но ехали мы с приличной скоростью. Периодически слышался рев и неизвестные твари с силой таранили стены вагончика. Самые любопытные «пассажиры» поглядывали в окна и комментировали попытки очередного монстра добраться до нашего мяса, с подробным описанием его внешнего вида. Если успевали разглядеть, конечно.

На станции, за пределами проклятого леса, нас перегрузили в обычные, гражданские, вагоны и повезли куда-то на юг. Четверо суток в дороге кормили сухим пайком и давали слабенький чай. Из вагонов во время редких и коротких остановок выходить не разрешали.

По прибытии на станцию небольшого провинциального городка выгрузили на перрон, построили и провели в расположение тренировочного лагеря, где нам предстояло осваивать нелегкую воинскую науку.

Не дав даже оглядеться, снова построили на плацу и объявили о том, что сегодня праздник – клятва честного служения. Только после нее мы сможем считаться полноценными рекрутами, которым можно доверить оружие. В быстром темпе отвели в баню, каждому выдали по кусочку хозяйственного мыла и пучок травы вместо мочалки. Обмылки по окончании процедуры велено было бросать в один тазик, траву – в другой. В раздевалке нашей одежды уже не оказалось, зато стоял здоровенный орк в галифе, сапогах и майке. Штаны на орке имели множество карманов, карманчиков, шлевочек и колец на коротких, но прочных веревочках. Широченные галифища были странно покрашены. Словно обляпаны разными неброскими тусклыми пятнами, где преобладали зеленые и коричневые тона. Фасонисто держа лапищи в карманах, орк командовал двумя молоденькими воинами. Те, кроме точно таких же штанов и сапог, щеголяли легкими куртками, застегнутыми на все пуговицы, и кепи с длинными, словно клювы экзотических птиц, козырьками.