Звезды комбата

Эскадроны уже целый день «прочесывают» пустынные просторы. Политруком в одном из них будущий герой МНР Гелег-батор. Он хорошо говорит по-русски: всего год назад закончил военное училище в Советском Союзе.

Время от времени Семен Хохряков с Гелегом съезжаются для объяснений и уточнения маршрута поисков. Гелег-батор отлично знает свой край.

Монгольским воинам привычно в походе: они в родной степи. Их низкорослые лошади выносливы, непритязательны к кормам в этой пустынной местности. Однако сегодня и им нелегко. Голая степь пышет зноем. Песок хрустит на зубах, кажется, он проникает во все поры тела. Во флягах воды только на дне. Когда и где еще встретится на их пути колодец! А ведь надо и коней напоить. Вот когда Хохряков впервые сам испытал те трудности, о которых рассказывал Иван Григорьевич Медведев.

Суслики и сурки-тарбаны, встав на задние лапки, удивленно таращат глаза на кавалеристов. А вдали на сопках важно восседают привыкшие ко всему орлы. Их монголы почтительно называют «даргами» (начальниками).

В течение дня несколько раз эскадронам пришлось укрываться от японских самолетов-разведчиков в манханах (огромных котлованах, откуда ветер выдул песок).

К вечеру пришлось вести бой с вражеским конным разъездом, проникшим на территорию Монголии.

До этого в полку Семену рассказали такой случай. Как-то один из советских летчиков совершил вынужденную посадку в степи и попал к японцам в плен. Самураи раздели его догола, связали проволокой и бросили в степи. К утру остался только скелет, обтянутый кожей: всю кровь и влагу за ночь высосали комары, зловещие тучи которых вечером появляются над степью. Вот почему так мечутся эскадроны.

Ночью в степи стало так холодно, что, казалось, выпади снег, будет, как в родной Хохрякову Коелге зимой. Семену даже звезды, такие чистые и яркие, представлялись сухими и холодными.

Стояла тишина. Лишь под копытами лошадей шуршали песок да высохшие кустики редкой растительности. Ноздри щекотал горький запах подгоревшей в дневном зное карликовой монгольской полыни.

На третьи сутки, когда поиски были прекращены, стало известно, что Григорий Пантелеевич Кравченко, совершив шестидесятикилометровый переход от места вынужденной посадки, обессиленный, чудом добрался в расположение своих войск.

2 июля, когда ударная группировка японского генерала Кобаяси, форсировав Халхин-Гол, атаковала позиции монгольских войск на горе Баин-Цаган, Хохряков вместе с командиром и комиссаром полка повел эскадроны в контратаку на агрессоров в районе озера Буир-Нур, прикрывая границу у Тамцак-Булакского выступа.

С рассветом 20 августа, в день начала генерального сражения на Халхин-Голе, в воздух поднялись 153 советских бомбардировщика в сопровождении двухсот истребителей, которые обрушились на врага. Не меньше боевых машин подняло в воздух и командование Квантунской армии.

Г. К. Жуков, наблюдавший это сражение, будучи комкором, много лет спустя вел беседу о нем с Константином Симоновым. На замечание писателя о том, что он не видел в Великой Отечественной войне одновременного сосредоточения такой массы самолетов, маршал воскликнул: «А вы думаете, я видел?! И я не видел».

Благодаря массированному применению танков, самолетов, орудий, благодаря героизму советских и монгольских воинов японские оккупанты потерпели в халхин-гольской битве полное поражение. Почти вся техника Квантунской армии была разбита или стала трофеями победителей. На поле боя осталась 61 тысяча убитых и раненых солдат и офицеров противника.

Халхин-гольское сражение послужило серьезным предупреждением японским милитаристам, поубавило их аппетиты на монгольскую территорию.

Осенью 1941 года, когда немецко-фашистские полчища рвались к Москве, а Гитлер требовал от колеблющейся Японии нападения на СССР, германский посол в Токио Эйген Отт телеграммой-шифровкой информировал Берлин: «…в японской армии все еще помнят Халхин-Гол».

Сотни наших бойцов, командиров и политработников были награждены орденами, медалями Советского Союза и Монгольской Народной Республики. Медали «За отвагу» и монгольского ордена «Полярная звезда» был удостоен и младший политрук Семен Васильевич Хохряков. Халхин-Гол стал для него, как и для других наших военнослужащих, не только школой мужества, но и школой зрелости в руководстве боевыми действиями подразделений, что особенно пригодилось в Великую Отечественную войну.

ЗА НАМИ — МОСКВА!

27 июня 1941 года решением Ставки Главного Командования армии Резерва Ставки начали занимать рубеж Краслава — Дрисса — Полоцкий укрепрайон — Витебск — Орша и далее по Днепру, имея задачу: мощным контрударом не допустить прорыва гитлеровских полчищ к Москве.

Танкисты 72-го танкового полка 36-й танковой дивизии, в котором политруком танковой роты был Семен Хохряков, спешили на рубеж, занимаемый 21-й армией на Днепре.

С помощью подоспевших танкистов 21-я армия нанесла успешный контрудар в направлении Бобруйска.