Звезды на ладони

– Дурочка... Ты зря на меня злишься! Признайся себе – ты ведь так хотела увидеть его, своего Леона... Это был, между прочим, мой подарок тебе к Новому году!

– Интересно, а что ты подаришь Альке? – язвительно прошептала в ответ Надя, но сзади опять зашикали.

«Последняя молитва» – появилась надпись на экране. И вместе с ней тонкая, приглушенная мелодия. «Композитор – Леонтий Велехов» – далее, в череде титров.

Фильм был ни о чем.

Деревня. Пастух. Маленький мальчик. Коровы. Зеленое поле, вдали пролетают электрички. Жаркий июльский полдень. «Дядь Семен, ты мне скажи – есть он, смысл жизни? Или нет его?..» – «Должон быть, Павлушка, только не всем он открыт, смысл этот...» – «А у коров смысл есть?..» – «И у коров...»

Ребенок лежит на поле, заведя руки за голову, серьезно смотрит в небо. Пастух в стороне сидит на холме, крутит цигарку. Коровы жуют траву. Бесконечный, долгий, жаркий июльский день...

Гюнтер, сведя брови, внимательно следил за тем, что происходило на экране. Райка мирно и беззвучно дремала, привалившись к его плечу. Сзади, в темном зале, кто-то шуршал, ерзал и покашливал... Но Надя ничего этого не замечала. Она слушала музыку, которую сочинил Леонтий, и ей казалось, будто она снова говорит с ним...

Незаметно пролетели два часа.

На экране, под тающую, вибрирующую мелодию, на фоне зеленеющего луга, появилась надпись: «Конец». Все захлопали, зашуршали подошвами, Райка открыла глаза и сладко зевнула.

– Что, уже все? – невинно спросила она.

– Замечательн кино, мне очен понравиль, – заявил Гюнтер. – Надья, а вам?

– Да, – пробормотала Надя. Она огляделась – Леона нигде не было.

– Ну что, в буфет? – потягиваясь, сказала Рая. – Очень есть хочется... Ты знаешь, Шелестова, я давно за собой заметила – после посещения кино или музеев у меня очень аппетит разыгрывается. Этот как-то можно объяснить с научной точки зрения, а?..

– Я не хочу. Я пойду домой. Где мой номерок? – отмахнулась Надя. Если сейчас придется говорить с Леоном – все, она погибла.

– Номерок... у меня... в сумочке, – строго, разделяя слова, произнесла Рая. – И никуда ты не пойдешь, сначала – в буфет...

Они спустились вниз. Почти все столики были заняты, но Леона, к счастью, не было и здесь.

– Чего бы мне вам приносиль? – Гюнтер был сама любезность.

– Ладно, мне кофе. Гюнтер, пожалуйста, кофе без сахара... – попросила Надя.

– И мне тоже кофе. И еще какой-нибудь десерт.

Рая с Надей остались за столиком одни.

– Колесова... – угрожающе произнесла Надя.

– Что, Надя? – спросила Рая. Глаза у нее в переливающемся свете новогодних гирлянд были совсем черные. Огромные, страшные, черные глаза. Вот она, готика в чистом виде... Наверное, именно на эти бездонные очи клюнул Гюнтер Клапке.

– Ты... этот твой поступок... словом, ты сделала мне очень больно. Мне ведь почти удалось забыть Леона!

– Ничего тебе не удалось, – торжественно произнесла Рая. – Ты его как любила, так и любишь. А Алька должна отступить.

– Ты с ума сошла...

– Это ты с ума сошла! Вы с Леоном созданы друг для друга. Как он на тебя глазел, как глазел... – Рая сжала руки у груди. – Я, говорит, создал ощущение беспредельного пространства...

– Это убьет Альку! Мы и так ее чуть не погубили.

– Не убьет, – хладнокровно произнесла Рая. – Кстати, вот и он...

– Кто? – Надя оглянулась и увидела Леона. Он шел прямо к ним.

– Добрый вечер, Рая... Надя, можно тебя на минутку?

Он повел ее к угловому столику. Пока шли, он успел несколько раз с кем-то поздороваться, кто-то долго тряс ему руку...

– Леон, это недоразумение, – сказала Надя, когда они оказались за столиком, друг напротив друга. – Ты понимаешь, Рая Колесова хитростью заманила меня сюда, а я вовсе не знала, что тут будет этот фильм, эта музыка, ты...

– Надя, ну что ты такое говоришь! – внезапно перебил ее Леон. – Огромное спасибо Рае Колесовой, которая хитростью заманила тебя сюда. Я так рад, что вижу тебя!

– Правда? О, Леон, а как я... – Она прикоснулась к нему, но тут же отдернула свои руки.

– И ты? – Он, усмехнувшись, схватил ее руки и поцеловал.

– Господи, Леон, увидят же! – перепугалась Надя. – Тут полно твоих знакомых! А ну как они Альке доложат...

– Ты не о том беспокоишься, – сказал Леон. – Алька уехала.

– Куда?

– Да что ты все пугаешься! – укоризненно произнес Леон. Он не выглядел смущенным, он ничего не боялся. Он был абсолютно спокоен и смотрел на Надю – как на огонь, как на море. Почти не моргая... – К матери она своей уехала. Вернется только завтра вечером. Ты же знаешь, у нее мать и тетка в Тверской области живут.

Надя вспомнила – уже несколько лет мать Альбины живет в какой-то глухомани со своей старшей сестрой. В той глухомани – воздух и покой, чего в Москве нет и в помине.

– А-а...

– Ты потрясающе красивая.

– Ты тоже... ты тоже очень красивый, – вдруг сказала Надя. – Я, когда тебя увидела, буквально оцепенела вся – такой ты красивый...

– Надя, Надя, ты мне бессовестно льстишь! – засмеялся счастливо Леон. – Ты – единственный человек, который считает меня красивым.

– Но это правда!

– Кто это с вами? – с любопытством спросил Леон.