Звезды на ладони

– А я так очень рад, – тихо сказал Егор и отвел с ее лица прядь волос. – Когда я рядом с тобой, всегда радуюсь. Ну, что за слезы...

Он потянул ее за руку и усадил к себе на колени. Надя не могла ему сопротивляться – во-первых, у нее не было сил, а во-вторых, в жесте Егора было нечто такое, что буквально обезоружило Надю. Он просто хотел утешить ее – и ничего больше.

– Не плачь... – Он баюкал ее, гладил по голове, точно маленькую. – Чего ты хочешь? Скажи, я все сделаю... Тебя кто-то обидел, а? Скажи мне, и я убью этого человека...

– Ну да, а потом тебе передачи в тюрьму носить... – сквозь слезы засмеялась Надя. – Глупый, глупый Егор... Нет, меня никто не обидел. Это я сама скоро обижу одного хорошего человека, уж так обижу...

«Бедная Алька! Ты не заслужила, чтобы с тобой так поступали!» – опять мелькнуло у нее в голове.

– Расскажи, в чем дело, – попросил Егор.

– Нет, не могу. Не спрашивай... – Она стала потихоньку успокаиваться.

– Тогда вот что – ты просто не обижай этого твоего человека. Тем более если он хороший... Он или она? – Голос Егора дрогнул.

– Она...

– Тем более! – В голосе прибавилось энтузиазма. – Ты посиди, я сейчас тут все уберу, чтобы тебе потом не возиться...

Он подвел ее к дивану.

– Какие мы благородные, – сердито пробормотала Надя, но скорее уже по привычке. – Ишь ты, посуду мыть собрались... Ты учти – на меня такие вещи не действуют!

– Я в курсе...

Егор потащил грязные тарелки на кухню. Едва он ушел, как рядом с Надей нетерпеливо задребезжал телефон.

– Алло! – схватила она трубку. Сердце забилось, словно сумасшедшее.

– Надя, милая, это я...

– Леон, господи, наконец-то! Что-нибудь случилось?

– Нет, все в порядке... Я люблю тебя.

– И я тебя люблю, – прошептала Надя.

– Почему так тихо говоришь? Ты не одна?..

– Нет, я одна, – солгала она. – И я все время думаю о тебе.

– Я завтра приду к тебе. Я так не могу. Я хочу быть с тобой!

– Нет, не завтра! Завтра еще рано!

– А когда? Послезавтра?

– Нет, давай дождемся Рождества... Но не раньше! Иначе это убьет Альбину...

– А после Рождества Восьмое марта, после Восьмого марта пойдут майские праздниками, а там и День независимости не за горой... – печально засмеялся Леон. – Надя, милая, ты что, передумала?

– Ничего я не передумала, я просто пытаюсь просчитать все!

– Все не просчитаешь... Я потому не звонил, что Альбина долго не шла спать – хотя обычно она ложится сразу после двенадцати. А потом она позвала меня с собой. Ну, ты поняла...

– Боже, Леон, ты вовсе не обязан рассказывать мне такие вещи!

– Ты не понимаешь... А я даже видеть ее не могу, не то что... Знаешь, она кажется мне... ну... неживой.

– Какой? – с ужасом спросила Надя.

– Она кажется мне мертвой. Вроде зомби...

– Ты пьян?

– Нет. Ну, совсем немного... Зомби – в переносном смысле, конечно. Просто я не люблю ее. Когда-то я думал, что смогу ее полюбить, но у меня это не получилось...

– А мне ее жаль. Очень жаль...

– Все, давай не будем больше о ней, – нетерпеливо произнес Леон. – Давай говорить только о нас. О тебе... Что ты сейчас делаешь, например?

– Я сижу на диване и разговариваю с тобой. Я напилась шампанского, и у меня шумит в голове.

– Тебе грустно – одной?

– Нет, что ты, все хорошо...

Они еще немного поговорили, а потом нежно попрощались. Надя долго обдумывала этот разговор, глядя в экран телевизора, где плясали какие-то экзотические танцовщицы с перьями. Без звука. Танцовщицы улыбались слишком неестественно, и они вдруг показались Наде самыми настоящими зомби...

Она проснулась только утром.

Голова была тяжелой. Телевизор не работал, а на ногах лежало покрывало. «Егор! Тут же был Егор», – вспомнила она.

Она побежала на кухню – никого. «Это называется – ушел по-английски. Что ж, большое ему спасибо. Обошлись без лишних слов...» И все же она испытала некоторое разочарование, словно Егор должен был остаться и продолжить разговор с ней – о том, что он виноват и что Надя обязана его простить. «Значит, не так уж он и хотел вернуться!»

И тут она увидела бумажный листок, висящий на дверной ручке. На нем было написано: «Надя, ты спала, а я на тебя смотрел. Ты очень красивая. Давай куда-нибудь сходим? Если надумаешь, позвони. Как видишь, я вел себя очень прилично. Я т. л. Егор».

– Что за «Я т. л.» такое? – пробормотала Надя. – Детский сад какой-то...

Но она знала, что значат эти буквы. Она поняла Егора и прошлым вечером – когда он сказал ей, что они играют в одну игру. Она убегает, он догоняет.

Все так, все правильно... Она делала вид, что отталкивает его, а он целеустремленно преследовал ее. Он требовал, чтобы она принадлежала только ему, а она возмущалась, что он мешает ей. Они кружились друг возле друга, они не могли сделать и шага в сторону, потому что этот танец нужен был им обоим. Это могло длиться бесконечно. И если бы не Лиля Лосева...