Звезды на приеме у психолога. Психоанализ знаменитых личностей

Мой пациент был явно чем-то встревожен.

— Я чувствую, что вы чем-то встревожены?

— Россия — это моя страна. Грузия меня родила, воспитала, а Россия это моя страна, гражданином которой я являюсь. Россию я обожаю. Надо принять меры, чтобы нас не превращали в пушечное мясо. Раньше детей превращали в пушечное мясо в Чечне, а теперь на улицах Москвы. (Пауза.) Куда мы идем. Надо принять меры. Мне жалко этих скинхэдов. Они останавливают развитие России. Не одно цивилизованное государство не будет иметь дело с такой страной. (Пауза.) Поймите меня. Я Дон Кихотом стать не собираюсь, хотя я обожаю этот персонаж.

(На лице моего пациента ужас. В дальнейшем мне предстояло выяснить это невроз, вызванный беспричинными беспокойствами или нормальная реакция на какое-либо произошедшее негативное событие.)

— Вы уверены, что причина ваших переживаний находится в социуме, то есть не внутри вашей психики, в частности, в вашей чрезмерной восприимчивости?

— Нет, что вы… Вчера на моего друга-соотечественника напала стая скинхэдов, человек восемь-девять. Он в это время стоял у супермаркета и ждал друзей. Ножом ударили в правое плечо, конкретно напали. Друзья, они борцы, троих заложили, милиция подъехала разогнала их. Наступает время выживания, противостояния, это самый большой ужас. (На лице моего пациента действительно ужас и поэтому, я сразу предположил, что мой пациент страдает последствием посттравматического стресса. Но так ли это?)

Этот парень, которому пырнули, борец он со мной работает. Он потрясающий, культурный парень. Он был с двумя друзьями. Они шли с тренировки, зашли купить продукты. Удар был в правую сторону. Ему сделали две операции и к счастью, он выжил. Он сам из Сухуми. Парень давно уже здесь живет. Защищал флаг России и эти двое его друзей борцов так же защищали флаг России. Что делать с этими скинхедами. С фашистской символикой хотят защищать Россию, от кого? От чего? Эта молодежь свою энергетику и силу направляют в никуда. Они встают против церкви. Верующий человек такого, ни за что не сделает.

— После этого происшествия, у вас возникло беспокойство и страх за себя, за свою безопасность? Раньше этого беспокойства не было.

(Очень часто фобии моих пациентов возникают как следствие реального события при котором возникла опасность для жизни. Пациент, как бы теряет якорь, как опору и в условиях, в которых ранее не испытывал страха, начинает его испытывать, не доверяя статистике, маловероятности угрозы и т. п.)

— Я боюсь за своего сына. Слава Богу, что он уже закончил Суворовское. Сейчас учится в Военно-техническом Университете. Он учится для России. Он на втором курсе. Учится не плохо, он защищен. Он, конечно, тоже гуляет по улице. Вы меня понимаете?

— А не были ли в настоящее время какие-то агрессивные акты в отношении Вас?

— Не были. Мы не говорим о тех людях с кем я общаюсь, с кем я вращаюсь. То что случилось в ноябре и амбиции политиков понимаете, пострадали, но тем не менее политики не должны допускать ошибок, а мы люди на то чтобы эти ошибки исправлять.

(Мой пациент защищается интеллектуализацией, уводя проблему собственного страха в отвлечённые политические темы.)

Но это уже не ошибки, здесь конкретно идет война. Политикам не выгодно говорить об этом, но чуть ли не каждую неделю кого-то здесь убивают.

— И всё-таки, судя по всему, вы страдаете неким страхом. Вы можете спокойно идти по улице, у вас есть секьюрити?

— У меня нет секьюрити, но если даже у тебя был бы охранник, нападут на тебя двадцать человек и что…

— Когда вы ходите по улице, то у вас нет страха?

— Нет, я по улице не хожу, я в машине езжу. Я передвигаюсь с одного концерта на другой, но я сейчас о другом говорю.