Звезды над болотом

— Мммм… перестань! Перестань, а то расшибу об стенку… Корево отложил револьвер — нарезал кружками колбасы.

— Ты стал плохой, — сказал он другу. — А был… куда там!

Вознесенский поднял лицо, искаженное болью:

— Слушай, как жить дальше? Ты знаешь… а?

— Знаю! Я, брат, давно уже все понял.

— Так научи… Как жить? А?

— Плюй! — ответил Корево. — Плюй сразу на все.

— Плевать на все? — переспросил Вознесенский.

— Именно так. В этой жизни надо плевать на все. Вознесенский перегнулся через стол, плюнул в рожу Корево. Корево сполз со стула на пол, встал на колени:

— Убери плевок с чела моего. Я уязвлен!

— Вот и выходит, что заврался ты, приятель, — злорадно сообщил ему Вознесенский. — Как же так? Витийствуешь ты, чтобы на все плевать в этом мире. А на тебя только разок плюнули, и ты уже… свинья свиньей стал, братец. Иди ближе… подползи ко мне на коленях.

Вознесенский задрал от полу угол грязного половика, обтер физиономию собутыльника. И поцеловал его в нос:

— Это уж так… прощаюсь, брат. Как жить — не ведаю!

— И я не знаю, — понуро отвечал Корево.

— Вот теперь ты настоящий! — похвалил его Вознесенский. — А раньше врал и бахвалился… Черт с тобой, постреляй еще немножко. Это иногда развлекает…

Корево снова взялся за револьвер. Большими толстыми пальцами насытил пустой барабан желтыми головками патронов.

— Ты для меня тоже это все! — заявил он, целя Вознесенскому прямо в лоб. — И прихлопну я тебя, как муху!

— Иди ты к такой матери, — послал его Вознесенский. — Тебе ли, гаденышу, дано убить меня? Ведь ты же — трус, и от трусости этой даже пьешь не каждодневно, а запоями. От трусости и стреляешь вокруг… Кого ты напугал? Только городового. А губернатор как плевал на тебя, так и будет плевать!

Игнатий Корево — с глазами, слипшимися от перепоя, — садил пули куда попало. Летели стекла в окнах, звенела в шкафу разбиваемая посуда.

— Молодец, Игнатька! — говорил Вознесенский. — Вот бы ты еще в меня залепил… кстати! Дай погремушку сюда, я покажу тебе, как надо стрелять по всем правилам жизни и смерти…

Корево протянул ему револьвер со словами:

— Держи. А то у меня даже палец дергать устал… Вознесенский вложил дуло в рот себе. Зубами стиснул ржавое противное железо.

— Смотри, как надо, — сказал он, не размыкая зубов, и пальцем нащупал курок…

Он не упал. Лишь покачнулся, навалясь грудью на ребро стола. И продолжал сидеть, как живой. Только струя крови, темной и густой, как деготь, струилась изо рта в стакан с недопитой водкой.

Напротив него, окаменев, сидел Корево. И не понимал — что произошло. И только когда кровь пошла быстрее, когда она заполнила стакан, когда перелилась на стол, когда зажурчало уже по полу, тогда он пришел в себя.

— Вот подлец! — заорал он на покойника. — Поддержал компанию, нечего сказать… Теперь возись тут с тобой! А я человек семейный… адвокат, как-никак… У-уй, сволочь какая!

Полиция обыскала мертвеца, и в портсигаре Вознесенского была найдена записка, содержания которой никто не понял: «Неужели мир так и не вздрогнул?»

Я не нашел следов Эльяшевой. Она растворилась в жизни гигантского народа так, будто ее никогда и не было на свете.

И казалось, не было той давней истории, что случилась когда-то в Пинеге… Что она помнила? И вспоминала ли?

Кочкарник, мшага, ягель, клюква, серые небеса. Туман.

Звезды над болотом разгорались и снова потухали.

Летит над городом птица — одинокая, как человек без роду и племени. А куда летит — и сама не ведает. Под свистящим крылом ее — чащобы и глушь захолустья российского. А впереди — океан, грохочущий, плещущий, ликующий в безбрежии.

Были люди до нас…

Куда ушли они?

Будут и после нас… Когда придут они?

Двигаясь вперед — от жизни к смерти, из года в год, от эпохи в иную эпоху, — мы иногда невольно озираемся назад.

Люди до нас не были бездушны и бесплотны. Они также мечтали, ссорились, ревновали, ошибались, падали, снова вставали, куда-то шли, страдали от любви неразделенной, получали ее сполна и пили ее, закрыв глаза от счастья.

Целые вулканы страстей бушевали когда-то под каждым могильным камнем.

Теперь там темно. Теперь там тихо.

Последнее

К написанию этой вещи меня толкнули письма ссыльных каракозовцев, которые и дали мне основной материал для моей невеселой повести.

Письма эти опубликованы в журнале «Каторга и ссылка».

КОММЕНТАРИИ

«Звезды над болотом» — это короткий роман, объемом 6 авторских листов. Основой для написания книги стали письма ссыльных каракозовцев (конец 60-х годов прошлого века). Политическая ссылка на заре народовольчества — само по себе явление очень интересное. На подлинных материалах базируется достоверное повествование о жизни северной провинции, о том, как в дикой полярной глуши, в городе Пинеге, на границе с тундрой, вдруг вспыхивают проблески новых отношений между людьми. В 1990 году роман «Звезды над болотом» вышел в издательстве «Юридическая литература» в сборнике «Короткие романы».

Болгары проявили интерес к этому произведению. В 1976 году в Софии появилась книга В. Пикуля «Звезды над болотом».