Звезды над нами

Девочка не была мертва, но и не жила. За нее все делали машины. Дышали. Перегоняли кровь. Посылали электрические сигналы в мозг. Логан сказал, что важно стимулировать мозг, чтобы она не проснулась с разумом трехлетнего ребенка. Вероятно, в ее мозг поступали знания и даже жизненный опыт, пока она лежала там неподвижно. Мишель не понимала, как это работает. Не могла представить, как может ребенок проспать всю жизнь в стеклянной камере, а потом вернуться в общество и стать королевой.

Но это будет делом Логана, когда бы он ни вернулся. А пока придется ждать еще долгие годы до тех пор, когда выяснится, кем же станет этот ребенок.

Мишель закончила записывать жизненные показатели Селены и выключила свет, идущий от генератора. Бомбоубежище, переоборудованное в домашний госпиталь и научную лабораторию, было теперь освещено только бледно-голубым светом из подвешенной на цепях камеры. Мишель прицепила портскрин на пояс и поднялась по лестнице в гараж. Там она взяла один из ящиков для хранения вещей, которые она постоянно перетаскивала из гаража в амбар и обратно — на случай, если кто-нибудь ее увидит. Бомбоубежище и тот, кто в нем находился, оставались секретом, опасным секретом, и она не могла позволить себе утратить бдительность.

Мишель думала об этом, когда шагнула на гравий подъездной дорожки и увидела зависший там хувер-такси. Она никого не ждала. У нее не бывало гостей.

Она расправила плечи и поставила ящик себе на бедро. Гравий скрипел под ногами. Проходя мимо хувера, она бросила на него взгляд, но внутри никого не было, и никто не ждал ее на крыльце.

Поставив ящик на землю, Мишель схватила единственное оружие, которое нашла снаружи — пару ржавых садовых ножниц, — и распахнула дверь в дом.

Она застыла.

На нижней ступеньке лестницы в прихожей сидела Скарлет, задвинув под ноги рюкзак. Она куталась в то же шерстяное пальто, которое Мишель помнила по фотографиям из Лувра, но теперь оно было совсем истрепано и стало ей мало чуть не на два размера.

— Скарлет! — воскликнула Мишель и положила ножницы на столик у входа. — Что ты тут делаешь?

Скарлет покраснела, и ее веснушки стали еще ярче. Она выглядела так, будто готова разрыдаться, но слез не было.

— Я приехала и хочу остаться с тобой.

— Это просто очередная попытка привлечь к себе внимание! — воскликнул Люк. Его щеки и нос были красными, а речь — неразборчивой. Он был где-то на улице, и на экране Мишель видела облачко его дыхания в ночном воздухе. — Просто посади ее на поезд обратно, и пусть сама выпутывается.

— Ей всего семь лет, — сказала Мишель, прекрасно зная, какие в ее доме тонкие стены. Скарлет наверняка слышит голос отца даже с первого этажа. — Удивительно, как ей вообще удалось добраться сюда без приключений. Она ведь была совсем одна!

— И что ты хочешь? Чтобы я примчался и забрал ее? У меня утром дела. Я только что получил новую работу, и…

— Это твоя дочь, — сказала Мишель. — А ты ее отец, и я хочу, чтобы ты заботился о ней.

Люк фыркнул.

— Маман, ты учишь меня, как быть хорошим родителем? Это смешно!

Его слова укололи Мишель в самое сердце. Она окаменела. Узел в животе затянулся так туго, что ей казалось, она не выдержит.

Больше всего на свете она жалела о том, что не была рядом с сыном, когда он был маленьким. Она была матерью-одиночкой и пыталась совместить воспитание сына и военную карьеру, обещавшую так много. Теперь она уже давно поняла, как непоправимо провалила попытку совместить два эти дела. Если бы только можно было начать все сначала…

Но это было невозможно. И хотя в том, что Люк вырос таким, была и ее вина, она не собиралась терпеть его пренебрежительное отношение к Скарлет.

Она отвела взгляд от портскрина.

— Разумеется, она может тут переночевать. Я не отправлю ее одну на поезде.

— Хорошо, — проворчал Люк. — Завтра я что-нибудь придумаю.

Мишель закрыла глаза и крепко зажмурилась. Представила себе люк, ведущий в бомбоубежище под гаражом. Полуживую девочку в светящемся голубом резервуаре. Подумала о незнакомой женщине — докторе Элиот, которую пытали, чтобы узнать, что стало с принцессой Селеной.

Мишель вздохнула.

— Может быть, ей лучше остаться здесь? — сказала она, открыла глаза и посмотрела на экран портскрина. Она уже приняла решение. — Может быть, я позабочусь о ней, пока… Пока ты не встанешь на ноги. — Но даже говоря это, она не верила, что это когда-нибудь случится.

Скарлет заслуживала большего, чем отсутствующая мать и безответственный отец. Больше, чем получил Люк.

— Завтра обсудим, — ответил ей сын. Он все еще сердился, но в его голосе слышалось облегчение. И Мишель знала, что он не станет возражать.

Она прервала связь, положила портскрин на кровать и снова спустилась вниз.

Скарлет сидела за обеденным столом, склонившись над миской с горохом — первым в этом сезоне. Рядом росла кучка пустых стручков, Скарлет лущила их один за другим. Когда Мишель вошла, Скарлет закинула горошину в рот, и та лопнула у нее на зубах.

Скарлет притворялась, что ей все равно — Мишель сразу узнала этот взгляд, То самое выражение лица, которое она и сама примеряла чаще, чем хотелось бы.