Звезды над нами

Кай бродил по комнате, касаясь инструментов, предназначенных для протезирования и внедрения сложной проводки в человеческую нервную систему. Выключенные лампы яркого света нависали над операционным столом, как щупальца осьминога. Кай осмотрел нетскрины на стене, но не пытался включить их. Обойдя комнату, он остановился и сказал:

— Представь, как бы она гордилась.

— Мишель Бенуа?

Он кивнул.

— Она так гордилась бы Скарлет и тобой. Трудно даже представить, на какие жертвы она пошла, чтобы сберечь тебя, и все ради того, чтобы однажды ты могла выступить против Леваны и покончить с ее тиранией. Ты не только сделала все это, но и подписала соглашение, и отреклась от трона. Ты изменила ход истории так, как Мишель Бенуа и предположить не могла, и теперь… — Он улыбнулся. — А теперь ее внучка открыто вышла замуж за жителя Луны. Она счастлива. А ведь всего несколько лет назад это было невозможно. — Его улыбка снова стала грустной. — Жаль, что я так и не познакомился с ней.

— Мне тоже, — сказала Зола.

Кай поднес к губам ее руку.

— Почему ты захотела показать мне это место?

— Не знаю. Думаю, ты знаешь все о моей биологической семье и мире, в котором я родилась, и конечно же неоднократно имел удовольствие встречать мою приемную семью… А это — последняя часть головоломки. — Она обвела рукой комнату. — Недостающее звено моего прошлого.

Кай оглянулся еще раз.

— Довольно жуткое звено вообще-то.

— Я знаю.

Помолчав, Кай сказал:

— Странно, что Торн не спросил, можно ли водить сюда экскурсии. Держу пари, вы могли бы драть дикие деньги за билет.

Зола фыркнула:

— Пожалуйста, не подкидывай ему эту идею.

— Все равно Скарлет никогда ему не позволит. Идем, — он пошел к лестнице. — Теперь моя очередь показать тебе кое-что.

Из дома все еще доносилась музыка, но Кай прошел мимо и направился в поля. Не прошли они и нескольких шагов, как грязь, оставшаяся после последнего полива, налипла на обувь. Они шли долго, перешагивая грядки с сахарной свеклой и следуя за светом Луны.

Через некоторое время музыка стихла, и появился другой звук — мелодичный шепот воды. Поле спускалось вниз, в узкий овраг, проложенный ручьем. Несколько деревьев вдоль берега, корни выступали из стен оврага и снова погружались в мягкий ил. Кай нашел поляну, заросшую травой, где они, сидя рядом, могли смотреть на игру лунного света на пенящейся воде. Его рука снова обвилась вокруг ее талии.

— Хорошо, сдаюсь, — сказала Зола. — Откуда ты узнал про это место?

— Волк рассказал вчера вечером, когда показывал ферму. Ручей течет по границе их фермы. Поля на той стороне принадлежит их соседу.

— Тут так хорошо, — сказала она, запинаясь, — но… почему ты показываешь мне ручей?

— Мы смотрим не на ручей, — сказал он. — Мы смотрим на звезды.

Она рассмеялась и запрокинула голову. Луна, повернувшаяся в три четверти, начала клониться к горизонту, окруженная водоворотом звезд, которых никогда не видно в Новом Пекине.

— Это прекрасно, — сказала она. — Но, знаешь, я видела эти звезды раньше.

— На тебя трудно произвести впечатление, — сказал он, усмехнувшись.

— Прости. Действительно, дух захватывает, правда.

— Спасибо. Я думал, хорошо будет как-нибудь посмотреть на ночное небо, когда ты рядом, а не просто смотреть и мечтать, чтобы ты была рядом.

Зола почувствовала угрызения совести.

— Я тоже так делаю, — сказала она. — Смотрю на звезды и представляю, что ты со мной. Или что ты в этот же самый момент смотришь на те же созвездия.

Она устроилась у него под боком и улыбнулась, когда он поцеловал ее в голову. Это вышло так естественно. Будто они долгие годы сидели так каждую ночь, а не проводили бо́льшую часть времени вдали друг от друга.

— Я хочу тебе признаться, — пробормотал Кай в ее волосы.

Она запрокинула голову, чтобы посмотреть на него.

— Осторожно. За деревьями могут скрываться папарацци. И твои признания окажутся завтра в ленте новостей.

Он сделал вид, что обдумывает ее слова, глаза его сверкали, а потом он сказал:

— Я это переживу.

Она села чуть более прямо, так, чтобы можно было повернуться и смотреть на него.

— Тогда давай.

— Когда я писал речь для свадьбы, я думал о тебе и обо мне.

Зола вздрогнула.

— Я знала!

Кай поднял брови.

— Я хочу сказать, что там было много похожего, — уточнила она. — Особенно когда ты говорил про расы и физиологическое вмешательство.

Он поднял голову и посмотрел на нее.

— Вообще-то я имел в виду ту часть, где говорится о том, какое счастье найти кого-то, кто тебя дополняет и делает сильнее. И быть с кем-то не ради политики, а потому… что ты его любишь.

Она смотрела на него, и он тоже смотрел на нее, а потом вдруг пожал плечами и сказал:

— Но и о том, что ты сказала, я тоже думал.

— Спасибо.

— Зола, — Кай повернулся так, чтобы сидеть лицом друг к другу. Он взял ее руки в свои, и ее сердце забилось сильнее. Не из-за его прикосновений, и даже не из-за его серьезного тона, а потому, что Зола вдруг поняла, что Кай нервничает.

Он ведь никогда не нервничал.