Звезды над Шандаларом

«Пора», — решил он. Никто не посмел бы упрекнуть его в спешке.

Нарочито неторопливо Клим сбросил с плеч мешок, не спеша развязал его и запустил внутрь правую руку. Так же неторопливо нашарил заветный кожаный чехольчик.

Вот он, знак совершеннолетия! Блестящий серебристый медальон на короткой цепочке. На обратной его стороне двадцать один год назад выгравировали имя и день появления на свет будущего владельца.

«Все», — подумал Клим, надевая медальон. Похожая на две трубочки застежка сухо клацнула и зафиксировалась. Застегнуть ее можно было лишь один раз — в день совершеннолетия, а потом медальон, не снимая, носили до самой смерти. Да и с мертвых не снимали, ибо снять его удалось бы лишь отрезав голову или разорвав цепочку, но, хрупкая на вид, она не рвалась.

«Теперь я не просто Климка, подросток без голоса и права на слово. Клим Терех, гражданин Шандалара, именем Велеса и во имя его.»

Солнце нещадно слепило глаза, но лишь теперь Клим опустил голову. Вздохнув, подобрал мешок и продолжил путь с радостью в сердце, и пела в его жилах кровь предков-кочевников.

Людей Клим встретил спустя шесть дней. Конный отряд, десяток латников, и во главе, как ни странно — сотник. Пешего да одинокого встретили без враждебности: одиночка городу не угроза, а кроме как в городе, и в немалом, сотнику нечего делать.

— Здоров будь, человече! Кто таков? Куда собрался?

Клим стал, откинув назад отросшие на голове волосы.

Собственно, он хотел показать медальон.

— Взрослеющий я... В город иду.

Сотник хмыкнул. Клим доверчиво захлопал глазами.

— На службу, что ли, целишь?

Клим опустил глаза. Сотник вспомнил, как сам много лет назад пришел в город с юга, как долго все смеялись над его смуглой кожей и враз смягчился:

— Ладно! Гордей! Подбери!

Худощавый латник, забрав в левую руку и пику, и уздечку, протянул правую Климу. Секунду спустя Клим сидел на лошади позади латника, поправляя сползшую сумку.

Отряд долго полз вдоль тихого ручья, сотник явно не спешил. Кони понуро плелись, изредка тряся головами и позвякивая сбруей. Наваливался вечер и Клим уже было решил, что придется еще раз ночевать в лесу, но тут отряд наконец выбрался из чащи. Вдали виднелась городская стена, розоватая в лучах заката.

Сотник вдруг оказался бок о бок с Гордеем и Климом.

— Вот она — Зельга! Гляди. Теперь это и твой город.

Клим кивнул, рассматривая высокие башни, чеканно проступающие на фоне неба.

Кони нетерпеливо зафыркали, предчувствуя близкий отдых, и пошли мелкой рысью. Клим покрепче ухватился свободной рукой за кожаный пояс Гордея.

Ворота, вопреки ожиданиям, были распахнуты настежь. Видимо, Зельга не боялась мелких врагов, а серьезные редко посещали эти места.

Казармы располагались совсем недалеко от ворот. Латники спешились, лошадей уводили высыпавшие из казарм конюхи. Сотник, на ходу сдирая доспехи, мурлыкал однообразную мелодию; валящееся на булыжник железо подбирал парнишка-оруженосец.

— Где Влад? — зычно осведомился сотник, прервав мурлыканье. От доспехов он освободился, оставшись в кожаных штанах, куртке и добротных яловых сапогах. Из оружия при нем был меч да кинжал за поясом.

Кто-то из солдат, выбревших на шум, с готовностью сказал:

— Известно где — в таверне. Где ж ему еще быть под вечер?

Сотник нашел глазами Клима.

— Пойдем, парниша. Влад — здешний воевода. С ним и поговоришь.

— Погоди минутку, Хлум, — крикнул от дверей казармы Гордей, держа в охапке свои доспехи. Заходящее солнце отражалось от гладко отполированных пластин нагрудника. — Сейчас железо отнесу...

Видимо, ему не полагалось оруженосца.

Хлум дошагал до ворот и остановился, извлекая из-под куртки потертый кисет. Двое стражей зашевелили, словно кролики, ноздрями, но сотник добродушно прикрикнул на них:

— Неча, неча, сменитесь — тогда накуритесь.

Стражники с одинаковым вздохом отвернулись, пошевелив пиками. Клим отметил, что дисциплинка тут наличествует, но не тупая, а сознательная.

Гордей скорым шагом приближался к воротам в компании еще двух солдат. Мечи все трое взяли с собой. Клим запомнил это. В городе, где жил он раньше, оружие обычно оставляли в казарме. Здесь было не так. Или в любой момент могло произойти нападение, или просто принято так: каждый город создавал и хранил свои обычаи и традиции.

Город Климу понравился. Улицы не то чтобы сверкали чистотой, но и помоев никто сверху не лил. Дома аккуратные, ограды крашены, люд приветлив, нарядно одет и весел, а это приметы благополучия.

Часы на башне пробили девять; когда эхо от последнего удара колокола впиталось в вечерние городские шумы, Клим услышал песню. Слова было не разобрать, но мотив показался Тереху знакомым. Доносилась она из таверны, что заманчиво распахнула двери как раз напротив башни с часами. Хлум с солдатами шли прямо ко входу.

Над солидной дубовой рамой двери висела потемневшая от времени вывеска, но надпись на ней постоянно подновляли свежей краской.

«Облачный край», — гласила надпись. — «Заведение Парфена Хлуса.»