Звезды над Занзибаром

— Может быть, — сказала она осторожно, — было бы действительно лучше, если бы мы отказались, прежде чем…

— Никогда! — в голосе старшего брата зазвенел металл — так вибрирует дамасский клинок. И как бы в подтверждение своих слов он отошел от окна и исчез в глубине дворца.

— Мы должны подумать, как нам достать свежую воду, — задумчиво сказала Холе, морща лоб. — А еще лучше было бы сразу подыскать новое убежище для Баргаша и его людей.

— Марсель? — неохотно предложила Салима.

Лицо сестры просветлело. Она обхватила лицо Салимы руками и звучно поцеловала в лоб.

— Моя умная маленькая сестренка! Пойдем скорее, надо написать письма! Мы должны предупредить глав других кланов, чтобы боеприпасы и порох доставляли в Марсель. Нам понадобится еще больше припасов…

В спешке нашли какой-то парус, разрезали его на полотнища, и теперь дюжина ловких женских рук проворно сшивали эти полотнища наподобие веревки. Под защитой темноты ее перебросили с крыши Бейт-Или-Тани на крышу соседнего дома и, переправив вниз горшки и кувшины, наполнили их там водой, — а потом вместе с мешками с рисом и мукой, кувшинами с топленым маслом и корзинами с сушеными фруктами тайком отправили в поместье Марсель. Каждый шаг, каждое движенье руки было подобно хождению по лезвию ножа — ведь в любой момент солдаты султана могли что-то заподозрить и открыть ружейный огонь.

— Теперь Баргашу самому нужно тихонько улизнуть из дома, — пробормотала Холе и, подавив зевок от усталости, без сил рухнула на подушку возле младшей сестренки. — Иначе все усилия последних недель будут напрасными.

Только что отправили последний груз — винтовки, которые Холе на всякий случай хранила в доме. Кладовки Бейт-Иль-Тани опустели, а Марсель был снабжен всем необходимым, припасов бы хватило, даже если бы пришлось выстоять более длительную осаду. Все было готово.

Салима уперлась локтями в колени и устало потерла лоб. Напряжение последних дней, тайная ночная суета не оставляли времени на сон и еду. В голове у нее было так легко, легко и пусто, что голова почти кружилась. И все-таки… все-таки…

— Холе, — медленно проговорила она. — Холе, мне кажется, я знаю, как нам все устроить…

Вскоре на узкой улочке перед осажденным домом — после того как стемнело — можно было наблюдать необычное зрелище. С обеих сторон — от Бейт-Иль-Тани и от дома сестер султана начали двигаться две процессии, темные фигуры с ног до головы были закутаны в черные покрывала. Процессию справа возглавляли Холе и Салима, слева — Шамбуа и Фаршу, каждую пару сестер сопровождали женщины из их домов, все были в масках и в шейлах . Черная толпа была темнее только что опустившейся на город ночи, а фонари в руках призрачных фигур делали их еще призрачнее.

Не менее фантастическим было и зрелище, ожидавшее их перед главным входом: освещенные пламенем факелов солдаты стояли с ружьями и штыками наготове и саблями наголо.

— Назад! Уйдите прочь! Вам тут нечего делать! — отовсюду кричали женщинам.

— Давайте вернемся, — прошептала Холе и вцепилась в плечо Салимы. — Нам не справиться.

Салима почти физически уловила страх сестры, и ей стало еще страшнее. Что перевесит в солдатах: повиновение султану или уважение к беззащитным женщинам? В этот момент чего бы только Салима не дала за ружье, которое можно было бы спрятать под шейлу ! Конечно, против вооруженных до зубов солдат оно вряд ли принесло бы больше пользы, чем при жажде капля воды на раскаленном камне. И все же с ружьем она чувствовала бы себя более уверенной. Но если даже Холе испугалась, то ей, Салиме, теперь надо быть сильной за двоих.

— Нет, этого мы делать не будем — прошипела она в ответ. — Эй, ты, послушай-ка! — громко обратилась она к одному из солдат. — Позови своего командира!

— Что ты хочешь сделать? — прошептала Холе едва слышно ей прямо в ухо.

— Когда они узнают, кто стоит перед ними, нас пропустят.

— Но… ты хочешь?… — Холе умолкла, а женщины, сгрудившиеся вокруг, задыхались от ужаса.

Салима, самая молодая среди них, приблизилась с гордо поднятой головой к самому старшему и сдвинула полумаску. Это было нечто неслыханное, шло вразрез с обычаями — так не отваживалась поступить ни одна дочь султана. Солдаты тоже не знали, куда им смотреть и что делать, и беспомощно опустили ружья.

— Вы ведь знаете меня? Я принцесса Салима. — Полуобернувшись назад, она указала на сестру и племянниц. — А это принцесса Холе, принцесса Шамбуа и принцесса Фаршу.

Холе тут же последовала примеру младшей сестры, тоже сняв полумаску.

— Мы требуем пропустить нас в этот дом! Вы можете выполнять все приказы султана Меджида, однако мы — его сестры, а принц Баргаш — его брат.

Командир в чине полковника беспомощно оглядывался. Хотя он никогда не видел открытого лица ни принцессы Салимы, ни принцессы Холе, он и на долю секунды не усомнился, что перед ним именно они. Какие другие женщины могли обладать таким мужеством и дерзостью открыть ему свое лицо, так уверенно презрев законы приличия, кроме дочерей великого и храброго султана Саида?