Звезды не для нас [сборник]

Почтенный слегка повернулся и перевёл взгляд глубоко посаженных глаз на незнакомца: – Прошу прощения, но я не нуждаюсь ни в чьих советах. Единственная моя нужда – это лошади, чтобы скорее попасть домой.

– Поскорее – это вряд ли, – невозмутимо и даже с некоторым весельем заметил полный, разглаживая пальцами пышные рыжеватые усы. – Я первый в очереди и то жду третий час. Зачем попусту тратить нервы? Канцелярию в этих уголках одолеть сложнее, чем выбить дух из пруссаков под Цорндорфом. Так что, лучше принять ситуацию, как она есть. Ценить момент, так сказать. А скоротать время помогает вот это хорошее, смею вам доложить, красное вино. Изволите попробовать?

– Какое вино! – Не выдержал мужчина, едва не выпрыгнув из кресла. – В поездке пятый день – голова кругом идёт. И без вина пьяный.

– Ну-ну. А всё же с ним веселее. – Мужчина, всё также разглаживая усы, умолк, обдумывая что-то. – А знаете что? Вы мне как-то сразу понравились. Давайте сделаем так: вы разделите со мной эту бутылку франконского вина, а я вам уступлю свою очередь. И вы сможете отправиться в самое ближайшее время. – При этом он достал из кармана и положил на стол сложенную вчетверо путевую грамоту. – Как вы оцените такой момент?

– Вино из Франции, говорите?

– Так здесь уверяют. Только по-честному, не финтить. Самому пить, что за прок? Один чудак сказал, что пить в одиночестве – это искусство. Но для меня это искусство непонятное. Ни тебе разговоров, ни тебе…

– Что ж, звучит заманчиво, я согласен, – несколько с раздражением перебил мужчина в кресле. – Наливайте ваш францвейн.

Вино шумно опустилось на дно бокалов, и спутники выпили, поиграв бордовым напитком, словно при дегустации.

Вскоре с пунцовым от прилившей крови лицом и веселым блеском в глазах полный мужчина рассказывал:

– Нужно ценить момент. Никто ведь не знает, что выкинет судьба в следующую минуту. Вот расскажу я вам одну историю. Если вы не против, разумеется.

– Не против, – ответил собеседник, заняв более удобное положение. Он будто принимал условия договора, что вместе с вином будут литься истории этого чудаковатого путника.

– Так вот, ценность момента я узнал, когда и вовсе не задумывался о таких вещах. Где взять денег на краюху хлеба – этот насущный вопрос волновал меня куда сильнее. Я человек военный, привык обходиться малым. Ветхая кровать? Всяко мягче стылой земли будет. Разбито окно? Законопатим. Да вот пустой желудок законопатить невозможно. В пятницу, а было это, как сейчас помню, осьмого числа, пошёл я в канцелярию выбивать полагающийся военный пенсион. А там: канители, задержки, документы какие-то затерялись. А мне зачем это знать? Вынь да положь – и дело с концом. И без того выплаты не шибко большие. Вот не люблю, когда юлят. Стукнул, конечно, по столу, дал волю голосу. В общем, крыса эта канцелярская пообещала исправить всё к следующей пятнице. А это ж ещё семь дней ждать. Печалюшка. Вышел в прескверном, смею доложить, настроении. Подвернулся кабак, а в кармане пара монет пузо трёт. Ай, думаю, была-не была – зайду, опрокину пару боевых. – Широкое лицо наклонилось к собеседнику. – Я не скучно рассказываю?

– Нет-нет. Весьма даже занятно. Я прикурю, если вас это не смутит? – спросил собеседник, вынув на свет фарфоровую с янтарным мундштуком трубку.

– Куда там. Сам любитель покоптить. Недавно отличный табачок достал…

– Так что там с кабаком? – Мужчина вернул табакерку в карман сюртука.

– Ага. Так вот, наклевался я там знатно. Выпил-то немного, но на пустой желудок вино трактирное бьёт, как шуваловский единорог. Вышел на свежий воздух, и, цепляясь за каждое деревце, пошёл вдоль мостовой. Шёл, пока не увидел роскошное поместье: подстриженные кусты, шумные деревья, ухоженный во всех смыслах дом. Часовых, на удивление, не оказалось, вот я и подумал шальною мыслью через забор-то сигануть и в саду поспать. Влез меж кустов, чтоб не видно было. Трава мягкая, изумрудная, птички щебечут – прелесть. Всё ж не кабацкая лавка или, что хуже, заплёванная подворотня. Проснулся я ближе к вечеру от грохота этих, как его, фойерверков. Встал, отряхнулся и побрёл по садовой дорожке. Вокруг всё светится огнями, манит запахами. И так хорошо на душе было. И так мне захотелось прикоснуться к такой жизни. А что терять? Пруссаков не пугался, а здесь и подавно. Свои как никак – не убьют же. И полетел я на свет, как мошкара захудалая. И тут на дороге, – рассказчик сделал многозначительную паузу, усмехнувшись в усы, – вот он, момент-то! На дороге я нашёл маску. Да-да, обычную праздничную маску, которая закрывает верхнюю половину лица. Каким провидением она там оказалась – поди уразумей. Видимо, потерял кто-то. Оказывается, в поместье устроили маскарад. Наряд мой, признаю, так себе, хоть и лучший мундир одел. Да, потёрт на локтях, но с наградами выглядит весьма убедительно. Одев маску, продолжил путь, чтобы под общее веселье утащить свиную рульку или куриную ножку. А в животе, чтоб понимали, трещало так, словно вот-вот разорвётся пушечное ядро.