Звезды не меркнут

…Полки шли, прикрываясь левым берегом. Правее, по широкой пойме, цепочкой тянулись лыжники — боковое охранение. Атласов видел, как всякий раз, когда темное небо впереди начинал быстро точить искристый червяк немецкой ракеты, лыжники застывали на месте, а потом снова скользили вдоль колонны, белые и неясные.

Километра через три, в том месте, где к реке вплотную подходит недостроенное шоссе Тула — Клешня, полки поднимутся на правый берег. На бугре будет Маслово…

Путь, хорошо знакомый Атласову!

Немало походил он тут со своими ореликами, наведываясь ночами то в Маслово, то в Ямны, а затем и в другие места. Однажды пришлось добраться и до Харина — это уже километров на пятнадцать в глубину расположения противника. Двое суток рыскал он оврагами вокруг этого большого села, битком набитого вражескими танкистами, и только на третьи вернулся с «дичью» — поповским сынком, за которым охотился. То был староста села — явление новое для советских людей. Но граждане села Харина разобрались в нем сразу и хорошо. Об этом свидетельствовала их горячая просьба, изложенная комиссару полка пожилой колхозницей, задержанной ночью у одного из передовых постов: «Поймайте Христа ради и повесьте аспида! Половину села уже продал гестапе, и сам у них за палача…» В результате Атласову и пришлось побывать в тех местах.

Случай этот, сам по себе не такой уж значительный, неожиданно повлек за собой дела неизмеримо более важные и опасные.

О намерении гитлеровцев создать вокруг города «зону пустыни» командование Тульского боевого участка догадывалось, но теперь предатель, вымаливая жизнь, сообщил важные подробности и сроки. Были, оказывается, сформированы команды поджигателей из разной антисоветской швали, подобной этому харинскому старосте, и одеты в нашу форму. Под видом разведчиков они должны были по ночам врываться в населенные пункты, где не квартировали фашисты, поджигать дома, школы, клубы, хозяйственные постройки, взрывать церкви, а жителей поголовно выгонять в поле, в лес — на мороз, непокорных или неспособных уйти — убивать. Этой провокацией гитлеровцы рассчитывали вызвать у крестьян ненависть к Советской Армии, лишить защитников Тулы связи с окрестным населением.

Конечно, коварный враг просчитался. Но чего стоило это Кириллу Атласову и многим другим офицерам и солдатам, а также людям, оставшимся в тылу врага для подпольной работы? Сколькими хорошими жизнями за это заплачено!

Незаметно подобраться к тульской, даже к самой, казалось бы, глухой и сонной, деревушке вдруг стало невозможно! При малейшей опасности (а сигнал о ней всегда поступал без осечки!) начинали действовать «самочинно» возникшие группы самоохраны. Они бодрствовали неусыпно и не только прогоняли ночных непрошеных гостей, но, бывало, и ловили одного-двух. И тогда все последующее, где бы это ни случалось, протекало везде примерно одинаково. Пойманных хорошенько выдерживали на морозе, а потом вели в ближайший немецкий штаб.

Дело было щекотливое и поручалось оно старикам — из таких, разумеется, что еще не положат охулки на руку. И те, ценя мирское доверие, неизменно оправдывали его.

Как и подобает пожилым людям, старички шли путем-дорогой не спеша, степенно и, само собой, часто отдыхали. Но, остановившись отдохнуть (непременно в лесочке или в буераке), время на ветер не веяли, а обстоятельно, без запальчивости и словесных излишеств втолковывали «шелудивым псам», как опасно «озорничать с огнем». При этом форменные ушанки с «разведчиков» снимали и клали в сторонку — молчаливо и свято чтя красную звезду. А покончив с этим, потирали ушибленные кулаки, всласть курили с устатку, недоумевали:

— Откуда они берутся, ошметки такие?

— Ума не приложишь, истинный бог! Намедни, когда в Мерликовке фашист грабил…

— Буде брехать, Северьяныч!..

— Язык-от, чума его возьми, без костей, ну и брехнет чего ни то. В Мерликовке, говорю, германец яйки да шпик… того, стало быть…

— Знамо дело, «новый порядок»!

— Во-во, это самое! Так ихний офицер сказывал, будто Красную Армию подчистую замели. А энти — бродют.

— Неприкаянные, знать…

Осуждающе покряхтев, старички поднимались и шли до следующей недальней остановки в лесочке…

А в штабе они уже с юношеским пылом и наперебой выражали всяческие чувства возмущения «большевицкими обсевками» и «препоручали» их, чуть живых, «по всей форме и, стало быть, в самые руки господ немцев, чтоб, значит, без греха, в аккурат и по справедливости…» Со стороны это выглядело умилительным свидетельством высокого авторитета «нового порядка» среди «руссиш бауэрн». Гитлеровцам только и оставалось, что скрепя сердце помалкивать. Чтобы как-то отыграться, они фотографировали такие сцены и потом печатали снимки в листовках и в газетенке «Новое время», которая с ноября выходила где-то в Калуге.

По деревням же вскоре узнавалось, что, прогулявшись со старичками, поджигатели уже не смели и спичечный коробок положить в карман…