Звезды. Неизвестные истории про известных людей

Александр Ширвиндт: Я ужасно учился, к сожалению, но со мной ничего не могли сделать. У меня матушка работала в филармонии, и когда назревало, что уже меня пора гнать из школы, в школе тут же устраивался концерт: Качалов, Обухова, Рихтер. Потом я стал папой, и уже сам давал при необходимости такие же школьные концерты.

...

Так как же воспитываются «звездные дети»?

Михаил Ширвиндт, сын Александра Ширвиндта: Мне разрешали все, но меня мучили игрой на скрипочке. Я почти закончил музыкальную школу, меня выгнали в начале шестого класса. Я совершенно ничего не мог. Я сломался на сольфеджио – я даже не знал, что это за слово, но из уважения к папе, который там преподавал, меня держали в музыкальной школе из последних сил. Я скрипач относительный, но муки были страшные. Я был любимым сыном, единственным ребенком. А еще надо мной страшно тряслись, потому что я был поздний ребенок: моя старшая сестра погибла от операции, когда ей было девять лет. Потом родители решились и родили меня. Представляете, какое это было кудахтанье надо мной?

Эдита Пьеха: Я знала, что у моей дочки есть привычки курить, пробовать портвейн и так далее, и я ей всегда говорила: «Как себе постелешь, так и выспишься». Есть такая польская пословица. Она поняла меня правильно. Я ей сказала: «Ты можешь делать, что хочешь, но запомни: если будет очень трудно, первый, кто тебе поможет в трудную минуту – только я». Мы всегда соблюдаем это правило, и Илона своим детям все разрешает.

Илона Броневицкая: Школа находилась в 200 метрах от дома, а гастроном был между школой и домом. Портвейн был португальский, натуральный, стоил 2,60. Рекомендую всем. Это было давно, и кстати, все школьные экзамены были уже сданы.

Стас Пьеха: Меня воспитывали все понемногу, как такового воспитания не было. Когда я был у Эдиты, вот там маленькими кусочками шло стопроцентное воспитание. Естественно, я не успевал всего этого принять в должной форме. А так – меня воспитывали домработницы: Верочка, Леночка. Что-то мне дали, чего-то не дали. Иногда Эдита была предельно строга, даже применяла физические приемы. Но я за это ей благодарен, потому что я рос без отца, и кому же еще было меня побить, как не бабушке? Большое ей спасибо.

Людмила Иванова: Один раз я иду в школу и вижу, как сына обижает маленький мальчик, а сын у меня длинный, выше всех. Ваня сначала растерялся, потом побежал, а за ним – этот маленький с кулаками. Я кричу: «Ваня, обернись и дай ему сдачи, дай ему сдачи!» Сама понимаю, как ужасно я выгляжу, но не могу остановиться.

...

Примерно так же отцы учили героев этой книги: «Никогда не жалуйся, умей за себя постоять!» Прошли десятилетия, а правила воспитания – все те же. И все же кое-что меняется.

Татьяна Васильева: Я никогда не подняла руку ни на одного из своих детей. Меня мама лупила, и лупила больно. Я не знаю, хорошо это или плохо, но решила вести себя иначе.

...

Когда-то я брал интервью у патриарха русского театра Бруно Артуровича Фрейндлиха. Естественно, разговор зашел о его прославленной дочери.

Бруно Фрейндлих: У нее недостатков нет никаких, я их не вижу. А, впрочем, постойте! Есть один огромный недостаток: курит, и много курит! И что ни говори, толку никакого, курит.

...

Что не мешает Алисе Бруновне оставаться одной из лучших актрис страны. Бывает так, что ребенок «звезды» тоже становится прославленным человеком. Каково же отношение известных людей к актерским династиям?

Александр Ширвиндт: Я помню, в прессе началась страшная полемика по поводу того, что в театральных институтах учатся актерские детки: «В то время как страна наводнена талантами, и в далекой сибирской заимке сидит будущая Ермолова, но она не может пробиться, потому что актерские детки занимают все места!» Почему-то хлеборобы – это династия, металлурги – это династия, а актеры – это детки. Бред собачий, сколько замечательных династий: возьми Райкиных, возьми Лазаревых. Актеры – это единственная профессия в мироздании, в которой после работы говорят о работе. Представьте: слесарь приходит домой, жене говорит: «Сегодня попался такой унитаз, ну ты знаешь, красота!» Его тут же госпитализируют. А мы отыграли, пришли домой, и опять говорим о том же самом. И, естественно, дети с молоком матери все это впитывают, ну как они могут пойти учиться в фармацевтический институт?