Звезды немого кино. Ханжонков и другие

Можно, конечно, не соглашаться с его резкостью. Но слушать и слышать его мнение, безусловно, полезно. Тем более что в этих своих мнениях он далеко не одинок. Один из лучших друзей Мозжухина, режиссёр Александр Волков, искренне предпочитающий европейский стиль голливудскому, с горечью пересказывал мнение великого российского актёра: «Европейский кинематограф силён лишь наследством европейского театра и европейской литературы, культурными традициями, связью с прошлым».

Другой его близкий друг, известный актёр Владимир Стрижевский, проклинал Америку и был уверен, что кризис Мозжухина начался с его «счастливой» работы именно в Голливуде. Там, «к сожалению, не поняли индивидуальности... талантливейшего актёра — тонкого изобразителя человеческих страстей, поручили воплотить ходульную, кисло-сладенькую роль русского великого князя, одетого в обязательную черкеску с хлыстом в руках и приятной улыбкой на лице».

Готовность артиста потакать вкусам заокеанских продюсеров сыграла с ним дурную шутку. Его брат Александр Мозжухин вспоминал: «По контракту он должен был играть роли, которые ему предложили. И вот ему дали в картине “Отож” играть роль русского офицера, принимающего роль в еврейском погроме. Роль действительно была отвратительная и вызывала полное отвращение к её исполнителю. Иван это чувствовал и играл её плохо. После этого единственного выступления он вернулся из Америки с уже наложенным на себя пятном, которое смыть было трудно...»

Когда Мозжухин после неудавшейся голливудской карьеры в 1928 году вернулся в Европу, его звезда уже померкла — он разрушался, но продолжал хорохориться и, хорохорясь, писал другу на обрывке ресторанного счёта:

Завет единственному другу:
Владеть самим собой.
Войти в стальные латы...
И на турнире встретиться с судьбой!
Удач не замечать и не жалеть утраты —
Владеть самим собой!

В Германии он продолжал сниматься, но не смог ужиться с победившим звуковым кино: по-французски он говорил с сильным акцентом, а английского и немецкого не знал вовсе. Он снялся только в пяти звуковых фильмах, из которых удачным оказался лишь один — «Сержант Икс» (1932). Расставшись с третьей женой — французской актрисой русского происхождения, — он одиноко жил в пригороде Парижа, где и умер от чахотки в январе 1939 года.

НЕВЕЛИКИЙ ПЕРЕЛОМ

Перелом в истории русского кино случился почти одновременно с великим социальным переломом — в начале 1918 года, когда лучшие силы этого самого кино во главе с Ханжонковым волею случая оказались в Крыму.

В конце января оттуда пришли первые известия о завершении фильма-шедевра «Отец Сергий», где соединились талант Льва Толстого, мастерство режиссёра Протазанова, а заодно усилия артистов во главе с Мозжухиным. Даже на фоне революции и фактического распада страны восторженные зрители с нетерпением ждали этого фильма — и, дождавшись, разразились бурей похвал. Однако съёмочной группе от этого было мало толка: у неё не было ни денег, ни плёнки, а покинуть Крым она не могла, поскольку сообщение с центром страны было прервано.

«В самом начале января, — пишет Ханжонков, — стали распространяться слухи о приближении Красной армии к нашему полуострову, а в половине января эти слухи подтвердились... После прихода красных у нас была возможность спокойно работать». Конечно, это писалось с расчётом на советских читателей (и цензоров) — с установлением советской власти у киношников не появилось ни плёнки, ни денег. К тому же очень скоро, после заключения Брестского мира, Крым заняли немцы.

Тем временем 17 февраля в московском кинотеатре Ханжонкова на Триумфальной площади состоялось собрание киноработников по вопросу организации творческого союза. Присутствовало 302 человека, в том числе кинорежиссёры Чайковский, Протазанов, Перестиани, Висковский, Сабинский, Уральский, Анчаров и др. (Дранкова не было). Была масса артистов, все операторы, рабочие, служащие ателье. Проголосовали почти единогласно: «Признаем необходимость в настоящее время объединиться против действий пяти человек, действующих от имени нас», и т. д. Эти пять человек были: Гардин, Шнейдер, Ильин, Гольдберг и Ахромович.

Не особенно веря в возможности нового союза, а заодно и в прочность большевистской власти, многие актёры и режиссёры стремились прочь из голодных и холодных столиц (в марте 1918-го прежняя столица, Петроград, уступила этот статус Москве). А в январе киногазета «Зритель» сообщила, что Вера Холодная вместе с Руничем собираются в Берлин — на гастроли. Из этого, впрочем, ничего не вышло, и в феврале актриса с верным Руничем и другими «ханжонковцами» уехала сниматься в Одессу — как потом оказалось, навстречу смерти...