Звезды под ногами

— Слабо? — спросила вдруг Жанка. В Сторону Макса она так и не посмотрела, просто так слово кинула, ни к кому конкретно не обращаясь. Но Пашке почему-то показалось, что это она его спросила, Пашку.

— Мне — не слабо, — ответил он, отпуская Линку, которая в тот же момент по непостижимой девчачьей логике передумала вставать и завозилась на его коленях, устраиваясь поудобнее. Но Пашка уже забыл о ней. На его глазах происходило невиданное — Жанка предлагала пари. И какое пари…

— Мне-то не слабо… Но ты-то ведь — не ответишь.

Все знали, что у Жанки есть справка, и на практику она не летает — никогда, с самого первого класса.

Все также знали, что справка эта — фальшивая. Но на Жанку не обижались — на нее вообще невозможно было обижаться.

— Ну почему же… — сказала Жанка после короткой паузы, когда Пашка уже был готов засмеяться, сморозив какую-нибудь глупую шутку про инвалидов, Жанка любила такие шутки в свой адрес, можно даже сказать, коллекционировала. — Я отвечу.

Она легко соскочила с подоконника, подошла и стиснула холодной ладошкой пашкину руку. Кто-то разбил. Хлопнула дверь — Жанка умела очень быстро двигаться, когда хотела, конечно. Кто-то присвистнул. Кто-то сказал: «Ну, дела… а практика будет ниче так». Кто-то возразил: «Не, не успеет подтверждение получить, там же столько анализов!», разгорелся спор. Про звезды все как-то сразу позабыли. Пашка встал, растерянно озираясь. И вздрогнул от вопля Линки — та орала уже всерьез, больно припечатавшись задницей об пол. Про то, что она сидит у него на коленях, Пашка тоже как-то совсем забыл.

* * *

Легкий и какой-то деликатный стук в дверь оторвал Теннари Хогга от кроссворда.

— Входите! — крикнул он, улыбаясь заранее, потому что знал, кто именно стоит за дверью: так осторожно и деликатно умел в интернате стучаться лишь один человек, а до практики оставалось всего два дня.

Жанка аккуратненько закрыла за собой дверь, приветственно качнула челкой — и замерла, накручивая на пальчик светлую прядку. Этакая девочка-пай с картинки. Улыбка ее была хитроватой и чуть вопросительной.

— Здравствуйте, Теннари-сан…

Его забавляло ее упорное стремление видеть в нем сенсея, несмотря ни на что — ни на то, что сама она ни разу не была на тренировке, ни на то, что здесь, в общем-то, у него совсем иные обязанности, ни на то, наконец, что сам Теннари никогда не претендовал на предков из Рассветной Конфедерации.

— Заходи, заходи, — ответил он сразу же на невысказанный вопрос, — Печенье хочешь?

— А калорий в нем много? — спросила достаточно озабоченно, но глаза смеялись. С ней всегда так — никогда нельзя быть до конца уверенным, всерьез она говорит или прикалывается.

Славная девочка.

— Как говорили древние, в присутствии врача — все не вредно. Никакой химии, никаких суррогатов и красителей, мама-Таня пекла чуть ли не в натуральной микроволновке.

— О! Если Мама-Таня, тогда я, пожалуй…

Чай тоже был натуральный. Хороший такой, классический желтый чай.

Чашки, правда, для подобной роскоши подходили мало — обычные, интернатские, из небьющегося мутного стекла. Печенье приятно хрустело на зубах почти что настоящим маком.

— Будешь еще?

— Буду, спасибо, — она еще похрустела печеньем, — Но вообще-то я по делу.

— Ага, понимаю, — Теннари подмигнул.

Девочка приятная и серьезная, не то, что некоторые. Профессиональная память подсказала услужливо — за последний год всего две справки, на четыре дня и неделю. Не так уж и много по сравнению с прочими, почему бы и не помочь, если ребенку отдохнуть захотелось?

— Мне так кажется, что у тебя вирус. Какой-нибудь. При вирусном заболевании, кстати, часто не бывает внешних симптомов, даже температуры. Ни кашля, ни насморка. Очень коварные они, эти вирусы, и недельки на две я бы прописал тебе домашний режим.

— Да нет, Теннари-сан, я здорова.

Теннари фыркнул, посмотрел насмешливо.

— Ты в этом абсолютно уверена?

Она подумала. Вздохнула с сожалением.

— Уверена. Дел слишком много. Теннари-сан, я к вам по поводу практики…

— Анечка, я бы на твоем месте по поводу практики вообще перестал волноваться! У тебя же белый билет по подозрению, а переатестационная комиссия будет только при распределении. Еще пару лет можешь спать спокойно — никакая практика тебе не грозит.

— Теннари-сан, я как раз об этом и хотела попросить…

Теннари подавился печеньем.

— Анечка, ты… серьезно?..

— Теннари-сан, подумайте сами, с психологической точки зрения вряд ли рационально отрывать ребенка на целых три месяца от коллектива… У меня сейчас трудный возраст, Теннари-сан, переходы там всякие… На таком этапе три месяца — это очень много… А вдруг неопытные педагоги меня в ваше отсутствие сломают как личность? Или озлобят? Между прочим, большинство подростковых суицидов приходится как раз вот на такие переломные моменты, я смотрела статистику…

— Анечка! — Теннари восхищенно всплеснул руками, — Твой шантаж просто великолепен! Но как же быть с тем приступом?

— Теннари-сан, но ведь тогда не проводили глубокой проверки… Может, и не было у меня никакого приступа? Отравилась консервами — и все?.. А?

Она улыбалась. Хитренько так.

Ха!