Звезды примут нас

Справа от раковины и шкафчика располагался совсем уж узкий пенал душа. Дима скинул одежду, задвинул за собой — шторки из полупрозрачного матового пластика и включил воду. При этом автоматически заработала вытяжка под ногами — лёгкий поток воздуха, уносящей капли использованной воды, приятно холодил ступни и щекотал ноги. Вытяжка была установлена на случай ослабления или даже полного исчезновения гравитации — нельзя же позволить воде разлететься мелкими и крупными, порой размером с яблоко, каплями по всей каюте? Дима как-то раз видел нечто подобное — год назад, когда вращение станции ещё не было запущено и им, группе стажёров, обучающихся на орбите премудростям вакуум-сварки приходилось работать, жить и, в том числе принимать душ, в невесомости. Сейчас в такой мере предосторожности нужды не было, на станции стабильно царили 0,5 земной силы тяготения — но отключать систему никто не собирался. Пусть себе работает, выполняя функции слива и, заодно сушки.

На душ, бритьё и прочие гигиенические процедуры ушло минут семь. Дима выбрался из санузла (часы на браслете уже попискивали, напоминая о скором брифинге), натянул станционный комбинезон с табличкой на правой стороне груди, на которой значилось его имя и личный номер. Выше таблички поблёскивал значок в виде крошечной серебряной кометы, залитой синей эмалью, и с золотой звёздочкой. «Знак Звездопроходца» — отличие, которого Дима был удостоен за действия при прошлогодней аварии на орбите. К комете прилагалась ещё медаль, но она хранилась вместе с документами в особом ящичке, а значок полагалось носить всё время, даже на рабочей одежде — увидев её, даже космонавты первого «гагаринского» отряда и астронавты легендарных лунных миссий «Аполлонов» почтительно кивали, признавая во владельце знака своего, равного.

Ну что, вроде, всё? Дима чмокнул жену в тёплый пробор и выбрался из каюты, прикидывая, успеет ли он по пути завернуть в столовую и прихватить с собой ватрушку с кофе.

Напиток разливал по высоким картонным, с пластиковыми крышками стаканчикам особый кофейный автомат — ещё одно американское нововведение, как объяснила Нина. На панели автомата были кнопки с помощью которых можно выбирать — чёрный кофе, со сливками, с сахаром или без, погорячее или наоборот, и даже покрепче или послабее. Поговаривали, что скоро установят и другие автоматы, которые будут выдавать чай, какао, горячий шоколад и даже куриный бульон.

С тех пор, как подобные устройства появились на станции, сотрудники приучились брать их утром с собой, торопясь на рабочее место, и теперь половина мусорных корзин любого неизменно оказывались забитыми смятыми стаканчиками из-под кофе и обёртками от булочек и бутербродов — их выдавал другой кухонный автомат. Начальство смотрело на подобные вольности без восторга, но терпело, хотя медики время от времени заводили разговор о том, что новинки сбивают строго рассчитанный график питания работников космоса и, следовательно, должны быть немедленно удалены, желательно, навсегда. Но автоматы пока держались — возможно, потому что на совещаниях, где звучали подобные предостережения, перед половиной участников стояли знакомые картонные стаканчики.

— Ну что, товарищи стажёры? — голос Папандопуло был весёлым. Дима, как и прочие присутствующие здесь прозвали его «Папандопуло» — за неизменно живой нрав и некоторое даже внешнее сходство с известным персонажем «Свадьбы в Малиновке». — Вас ждут великие дела, и пора уже выбираться из коротких штанишек!

Дима хмыкнул — что это за заявление? Стажировка закончилась давным-давно, почти год назад, и теперь они, все трое — полноправные сотрудники проекта с допуском к работе в космосе. Прежняя группа, которой как раз и руководил Папандопуло, давно расформирована, а здесь их собрали по поводу, который был Диме хорошо известен. Сегодня должно было прозвучать официальное приглашение принять участие в одной из самых поразительных космических миссий, предпринятых со времён посадки «Аполлона-11» на Луну.