Звезды против свастики. Часть 1

Галин доел борщ и принялся за второе. Сидящий напротив начштаба смотрел-смотрел, как мелькает ложка в умелых командирских руках, да не выдержал, решил подколоть:

– Эк тебя на свежем воздухе на чифан-то пробило!

Галин чуть не подавился, с трудом пропихнул кусок в горло, сказал с шутливым укором:

– Ты чего, Семёныч? Завидуй молча.

Оба были знакомы ещё по совместной службе на Дальнем Востоке, где и прицепилось к ним это словечко «чифан», «чифанить», производное от китайского чи фан – еда.

Закончив с трапезой, Галин засобирался на выход. Начштаба осторожно осведомился:

– Может, бомбёжку всё же здесь пересидишь?

– С какой такой стати? – удивился Галин. – Или ты думаешь, они бомбы на церковь будут тратить? Боюсь, что тебе тут будет жарче, чем мне там. К тому же руководить обороной с верхотуры намного сподручней.

– Ну, как знаешь, – не стал настаивать начштаба. – Только скажи, куда новый бронепоезд определить?

Галин остановился на полушаге. Фу-ты, ну-ты! А ему весь обед мозг выносило, что он что-то упустил. Конечно, вместе с предупреждением о возможном авианалёте из штаба армии сообщили также об отправке к ним ещё одного бронепоезда.

– Спасибо, Семёныч, что напомнил. Я не очень понял, но, кажется, этот бронепоезд оснащён какими-то усовершенствованными зенитными установками. Так ты передай командиру, пусть выберет рельсы по своему усмотрению, откуда сподручнее по самолётам бить.

У входа на колокольню топталась группа военных. Опытным взглядом комбриг определил центральную фигуру: статный мужчина в форме полковника инженерных войск. Остальные – его окружение, либо даже охрана. Когда Галин приблизился, все офицеры, включая полковника, вскинули руки к фуражкам. Галин козырнул в ответ. Бегло пробежав взглядом по офицерам и отметив среди них парочку из своей бригады, остановил взгляд на полковнике. Тот шагнул навстречу и протянул руку:

– Ульянов Владимир Ильич, полковник инженерных войск!

Галин слегка опешил. Такая реакция, видимо, была не в диковинку, поскольку полковник сразу пояснил:

– Даже не родственник, хотя и полный тёзка.

Галин кивнул, мол, с этим вопросом разобрались. Теперь взгляд комбрига требовал: объясни-ка, дорогой товарищ, откуда ты на мою голову свалился, и по какой-такой надобности?

– Вот, доставил вам бронепоезд с установленными на нём новейшими зенитными установками, для испытания в боевых условиях.

Значит, бронепоезд уже здесь? Замечательно!

– Давно прибыли? – поинтересовался Галин.

– Буквально только что, – ответил полковник.

– Вы, товарищ полковник, как я понимаю не строевик?

И к подобному вопросу Ульянов, по-видимому, тоже был готов.

– Опять что-то не так сказал? – смущённо улыбнулся полковник. – И вы совершенно правы, Павел Михайлович, если не ошибаюсь? Я конструктор, и на этих испытаниях представляю Институт ракетостроения.

– Ну, хорошо, – заторопился Галин. – После договорим. Вы сейчас на бронепоезд, или хотите, чтобы вас проводили в штаб?

– Да нет, Павел Михайлович, – улыбнулся Ульянов, – хочу вот на эту колокольню забраться.

– Товарищ комбриг, – выступил вперёд офицер с эмблемами контрразведчика в чине капитана, – хоть вы объясните, что это очень опасно. Я ведь за жизнь товарища полковника головой отвечаю.

Нытьё капитана совсем не понравилось Галину, но сермяжная правда в его словах была.

– Действительно, – обратился он к Ульянову, – капитан прав. Я тоже считаю, что это плохая идея.

– Товарищ полковник! – неожиданно вскипел Ульянов. – Я ведь вас не учу воевать. Вот и меня не надо учить, как проводить испытания! Они у меня далеко не первые, да и в боевых действиях принимать участие мне тоже доводилось. В конце концов, у меня бумага есть, вот!

Конструктор вытащил из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и протянул Галину. Документ, отпечатанный на бланке ГКО, предписывал всем воинским начальникам оказывать всяческое содействие инженер-полковнику Ульянову В. И. в деле особой государственной важности. Под документом стояла подпись Сталина.

Галин свернул бумагу и протянул Ульянову. Потом участливо посмотрел на капитана.

– Извини, брат, но против такого лома даже у меня нет приёма! – Обращаясь к инженер-полковнику, указал рукой в сторону входа на лестницу, ведущую на колокольню. – Прошу!

Пропустив Ульянова вперёд, жестом остановил ринувшихся за ним офицеров.

– А вас, товарищи, попрошу остаться! На верхней площадке места и для троих-то мало, – и приказал часовому перекрыть вход.

Подымаясь по крутым ступеням следом за Ульяновым, Галин спросил:

– Товарищ полковник, вы сказали, что принимали участие в боевых действиях; можно узнать, в каких?

– К сожалению, нельзя, вы уж извините…

– Понимаю, – ответил Галин, – и, в свою очередь, прошу прощения за бестактный вопрос.

Помолчали. Потом Ульянов спросил:

– Павел Михайлович, вы стихи любите?

– А кто же их не любит? – осторожно ответил Галин.

– Тогда можно я прочту вам одно из последних стихотворений Эренбурга?