Звёзды светят всем

Восковцев вглядывался в лица и фигуры воинов, которые готовились к бою. Возможно, для некоторых из них он станет последним. Бойцы узнавали комбата и приветствовали его. Он охотно отвечал им, так как многих из них знал. Когда Восковцев проходил мимо ниши, где у замаскированного в бруствере противотанкового ружья, покуривая самокрутки, сидели два красноармейца, один из них, ловко загасив цигарку о голенище сапога, резко встал и, вскинув в приветствии руку, обратился к комбату:

– Товарищ майор, неужто фрицев за Волгу пустим?

Восковцев, узнав бронебойщика, недавно награждённого медалью «За отвагу» за подбитую немецкую бронемашину, остановился и уверенно произнёс:

– Сержант Сабаев, не пустим, они должны здесь найти свою смерть! Я уверен, мы очистим нашу землю от этой мрази.

– Да, да… – донеслось из разных мест траншеи.

Сделав небольшую паузу, прислушиваясь к этим голосам, Восковцев добавил:

– А тебе, сержант, желаю сегодня подбить уже тяжёлый танк и получить в награду орден.

– А если это сделает спец по немецким «котелкам»? – заулыбался боец, стоящий в другой нише, за плечом которого виднелась винтовка с оптическим прицелом.

– Это будет здорово, тем более что в этот раз их может быть больше, – поддержал снайпера комбат.

– Ничаво, если припрут, и энти их железки шибанём к чёртовой матери, можешь не сумлеваться, таварищ камандир, – со злостью в голосе пробасил могучего сложения боец, сидевший на ящике из-под гранат, неторопливо протирая тряпкой «двуногий» пулемёт Дегтярева.

– Ты только, Остап, не поднимайся во весь рост, а то напугаешь их своим видом, и они попятятся, – буркнул Шлыков, и все, кто был поблизости, в том числе и Восковцев, рассмеялись.

– Може, и встану, коли надобно буде гранаты дошвырять, – вновь невозмутимо пробасил Остап, чем вызвал новый взрыв смеха.

Не дожидаясь, когда смех утихнет, командиры, пожелав бойцам победы, пошли к бронебойщикам. Вскоре, посмотрев места их расположения и как они окопались, вернулись на командный пункт. Но не успели стряхнуть с себя окопную пыль, как послышались оглушительные разрывы артиллерийских и миномётных снарядов.

– Сейчас и «юнкерсы»[3] налетят, – сказал Восковцев, сменив на голове шапку-ушанку на свою фуражку.

В этот момент послышался вой пикирующих бомбардировщиков и сотрясающий землю грохот взрывов тяжёлых бомб.

– Хорошо, что люди основательно окопались, даже бронебойщики и те успели вырыть глубокие щели, – почти прокричал из-за непрерывного грохота Забарела.

Комбат молча кивнул ему в знак согласия, прошёл к вещмешку, аккуратно положил на него шапку-ушанку и направился в помещение со связью, где опустился на стул рядом со связистом, мысленно отметив, что здесь действительно не так шумно, и попросил:

– Свяжи-ка меня с Первым…

Тот, некоторое время повозившись с аппаратом и кого-то откровенно постращав, воскликнул:

– Товарищ майор, Первый на проводе, – и протянул ему трубку.

– Здравия желаю, – произнес Восковцев, прижав трубку плотно к уху, – здесь очень жарко, прошу послать тяжелые гостинцы по переданным координатам, а то железки могут пойти вперед после воздушной карусели.

– По сведениям нет сомнений? – словно на будничном совещании, спросил комполка.

И потому Восковцев, еле сдерживая себя, чтобы не нагрубить, резко сказал в трубку:

– Нет, разве не слышите, как…

– Слышу и вижу, а ты не горячись, – прервал его комполка. – Хотя если злишься – это хорошо, значит, уверен. Ладно, будут тебе гостинцы. Жди, вот-вот с другого бережка подбросят горячих углей. Здешние калибры пока светить не будем. Ударим, если железки сильно станут жать.

– Понял, благодарю, товарищ Первый, – обрадовался Восковцев, услышав о горячих углях, зная, что речь идет о реактивных снарядах знаменитых «Катюш».

– Благодарить будешь потом, сейчас вернись к себе, а то бросаешь батальон и мотаешься по передовой, – упрекнул его комполка.

– Первый, я здесь, потому что так надо. К себе вернусь, как только дело пойдет на лад. Прошу поддержать.

– Ладно, только не суйся в пекло, а то я тебя знаю…

– Понял, товарищ Первый, – сказал комбат и, убедившись, что комполка отключился, отдал трубку связисту и вернулся к своим подчиненным. – Ну что там? – спросил он, подходя к месту, откуда они наблюдали за противником.

– Кажется, заканчивается, – пояснил Забарела, готовый уже отойти от перископа. Но в этот момент донёсся пронзительный вой-свист, а за ним – мощнейший рокот разрывов, так что пришлось вновь приникнуть к окулярам оптики… – О-о-о, там всё в огне, просто ужас какой-то, я такого ещё не видел. Командир, посмотри! – воскликнул он.

Восковцев, с минуту посмотрев на бушующий в глубине передовой огненный ад, с холодной дрожью в голосе произнес:

– Да, это именно то, что надо, пусть в синем пламени горят гады…