Звезды-свидетели. Витамин любви

Валентина оставила машину возле подъезда, на своем, отвоеванном у соседа, месте, быстро поднялась на лифте на девятый этаж и только сейчас вспомнила, что же портило ей настроение с самого утра. Она напрочь забыла об этом после визита Романа. Нет, какое-то неприятное и тяжелое чувство продолжало сидеть где-то глубоко в душе, но мозг словно заблокировал утреннее известие о чужом горе. Оно вернулось к ней саднящим воспоминанием только сейчас, когда она увидела дверь своих соседей Казанцевых. Умерла Мила, их дочь. Чудесная девочка, круглая отличница и подруга Тамары. Вроде отравилась. И оставила после себя записку, мол, в моей смерти прошу винить учительницу по физике – Елену Александровну Семенову. Полная чушь – так подумала о причине смерти Валентина, когда безутешная мать Милы, Ирина, рассказала ей о несчастье. Валентина лично была знакома с физичкой и считала ее прекрасным педагогом. Во всяком случае, после того, как она стала вести физику, Тамара с троек перешла на четверки и даже на пятерки, она говорила, что Елена Александровна очень хорошо все объясняет, у нее на уроке не приходится трястись от страха, теперь она понимает некоторые вещи, о которых прежде имела лишь самое смутное представление и должна была принимать просто как данность. К тому же – Валентина это знала тоже от Тамары – дисциплина на уроке физики (чего нельзя сказать о других предметах и учителях) позволяла ученикам проходить программу даже с опережением плана, а потому оставалось время на дополнительные лабораторные работы, которые Тамара так любила. Словом, все, что знала Валентина о Елене Александровне от своей дочери, выглядело умиротворяюще, да и сама Тамара, услышав о смерти подруги, пришла в недоумение.

Понятное дело, что вместо того чтобы радоваться и веселиться в День святого Валентина, одноклассники находились в трауре. И Тамара собиралась пойти в школу в черном платье. Что ж, правильно, поддержала ее Валентина.

И вот сейчас она стояла перед дверью Казанцевых и представляла, как через день-два здесь появится зловещий спутник смерти – угрожающего вида крышка гроба…

Ее даже передернуло от ужаса. Она поспешила открыть дверь собственной квартиры и решила про себя, что не станет рассказывать дочери о предстоящем свидании. И постарается вообще выскользнуть из квартиры тихо и незаметно, чтобы Тамара не увидела ее в короткой юбке и открытой блузке. Тогда уж наверняка начнутся вопросы и Валентина почувствует себя неуверенно…

Она вошла в квартиру, разулась и прошла внутрь, на ходу снимая шапку, шубу.

– Тома-а!!! – звала она. – Томочка-а!!!

Но дочери дома не было. Может, они с классом решили все-таки встретиться где-нибудь, чтобы отметить праздник? Траур трауром, но жизнь-то продолжается… Валентина и не знала, как бы поступила на месте дочери – продолжала бы печалиться по поводу подружки или отправилась бы в пиццерию с друзьями. Хотя, скорее всего, если они и собрались классом, то не из-за святого Валентина, а чтобы помянуть Милу. Какая была девочка! Красавица, умница, подавала большие надежды, шла на золотую медаль… И кому теперь все это нужно? Не пожила, не порадовалась, не полюбила, детей не нарожала… Умерла девственницей. Значит, хоронить будут в подвенечном платье и фате…

У Валентины мороз пошел по коже. Даже волосы зашевелились.

Она вошла на кухню и сразу увидела дочь. Та лежала на полу, будто заснула, нахмурив брови. Разметала руки во сне. Светлые ее волосы рассыпались по плечам и плиткам пола. Халатик распахнулся, показывая розовые трусики. Какие белые ноги, словно их припудрили…

– Тамара, поднимайся… Господи, чего выдумала!

Она почему-то сразу решила, что дочь пьяна. Встретились где-то с друзьями, помянули Милу и выпили. Дочь не рассчитала. Пришла домой, ей стало плохо. Вот теперь забылась тяжелым алкогольным сном. Дурочка. Так расстроилась… Хотя, скорее всего, это не от расстройства, а от отсутствия опыта. У нее же нет опыта. Ну, пила на праздниках по глотку шампанского. А сегодня, видимо, было что-то покрепче. Ребята уговорили. Может, хотели посмотреть, как она себя станет вести? А может, кто и воспользовался ее состоянием?..

– Томочка, поднимайся, – Валентина опустилась на колени перед дочерью и принялась тормошить ее. – Господи, ну разве можно так?

Она потянула ее за руку, хотела поднять, но тело девушки оказалось странно тяжелым.

– Смотри, застыла совсем… ну-ка, просыпайся, поднимайся… – Она снова попыталась поднять ее, обняла за плечи, развернула к себе, и только когда увидела белое лицо с перепачканным рвотой ртом и прикрытыми глазами, ей стало как-то нехорошо. Тошнота подступила к горлу.

Она хотела сказать что-то еще, но только раскрывала рот, как рыба. Рука Тамары была холодной. И вторая тоже. И щеки. И лоб…

Тогда она с силой схватила дочь за плечи и принялась трясти, пытаясь вернуть к жизни.

– Та-а-а-ма-араа!!! – кричала она осипшим голосом. – Что с тобой?

Дочь не подавала признаков жизни.

Валентина схватила телефон и быстро набрала номер «Скорой помощи».