Звезды в волосах

— Значит, волшебная комната не всегда помогает? — Не всегда, — согласился он. — Но, возможно, виновата в этом не столько комната, сколько люди, которые обедали здесь.

— Здесь очаровательно, — промолвила Гизела, все еще стараясь сохранить безразличный тон.

— Наверное, я суеверный человек, — сказал он, — но я верю в магию этой комнаты, вот почему сегодня я пригласил вас отобедать именно здесь.

— Но ведь я не невеста, — быстро возразила Гизела. Она встретилась с ним взглядом, в его темных глазах отражались отблески огня, а губы искривились в циничной усмешке. И тут до ее сознания неожиданно дошел скрытый смысл, заключенный в его словах, и она почувствовала, что краснеет. Краска залила ее щеки, и они горели алым цветом, а он наблюдал за ней с нескрываемым изумлением. Перегнувшись через стол, он взял ее руку.

— Возможно, — мягко произнес он, — мне следует более ясно выразиться? Наверное, мне нужно сказать, что я люблю вас?

Глава 8

Слуги унесли обеденный стол и, оставив на буфете ликеры и графин с портвейном, удалились. Гизела сидела возле камина на длинном, мягком диване, покрытом серебряной парчой. Она никак не могла решиться заявить, что ей пора на покой в свою комнату. Ей одновременно хотелось и остаться, и уйти… Она чувствовала и смущение, и растерянность, и в то же время в ней зрело еще одно чувство, непонятное ей самой.

Гизеле показалось, что они оба не проронили ни слова с того момента, как лорд Куэнби признался, что любит ее. Хотя, конечно, они наверняка говорили о чем-то, произносили обычные фразы, когда слуги предлагали им десерт и кофе, но Гизела не могла ничего припомнить, как ни старалась. Она только помнила, как он произнес низким голосом: «Я люблю вас!», как испуганно забилось ее сердце, словно дикий зверек, пойманный в клетку.

Дверь за лакеями закрылась. Они остались вдвоем, и она испугалась, что лорд Куэнби услышит, как громко бьется ее сердце. Он стоял, облокотившись о каминную полку, и смотрел на нее. Гизела опустила голову, чтобы спрятать свое лицо, и от огня ярко сверкали бриллиантовые звезды в красной меди ее волос. Спустя мгновение он произнес:

— Мне кажется, я полюбил вас пять лет тому назад.

— Но вы, милорд, не видели меня, — пробормотала Гизела.

— Нет. Но я видел ваш портрет. Один мой друг привел меня как-то в студию Винтерхалтера. Тот как раз закончил ваш портрет. Вы обернулись и смотрите из-за плеча, и в ваших волосах сияют звезды, которые вы сейчас надели. С этой минуты, я убежден, они навсегда зажглись в моем сердце.

— Но ведь… вы ненавидели меня, — напомнила Гизела.

— Мне так казалось, — поправил он. — Потому что я не мог позабыть ваше лицо, глаза, губы. Они преследовали меня неотступно, куда бы я ни шел, что бы ни делал. Я все время снова и снова перечитывал письма Имре, потому что они рассказывали о вас. Я полагал, что делаю это потому, что хочу отомстить за него; теперь я, понял, что просто жаждал любого известия о вас.

— Вам не следует мне этого говорить, — довольно неуверенно произнесла Гизела.

Она ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось слушать. Она никогда не предполагала, что в голосе мужчины может звучать столько силы и глубоких чувств. Она никогда не предполагала, что ее может охватить дрожь при звуке чьего-то голоса. Так вот, значит, что имеют в виду люди, когда говорят о том, как завоевывают любовь. Она часто размышляла над этим, но так и не понимала. Теперь же, вопреки всем здравым решениям, созревшим в ней, она хотела остаться, чтобы слушать еще.

— Не знаю, понимаете ли вы сами, как вы красивы, — продолжал лорд Куэнби. — Вчера вечером, когда вы вошли в освещенный холл, ваши глаза были широко раскрыты. В них я увидел, как мне показалось, страх и ожидание какой-то неприятности. Помня ваш портрет, я ждал, что увижу красивую женщину, но я никак не думал, что вы окажетесь такой юной, такой ранимой. Не величественная императрица, а просто маленькая женщина, которую мне захотелось защитить, оградить от всех невзгод.

Он замолчал ненадолго и вдруг быстро прошел по комнате и сел на диван рядом с Гизелой.

— Неужели вы так воздействуете на каждого мужчину, который встречается на вашем пути? — спросил он неожиданно погрубевшим голосом.

Гизела не ответила, а он протянул руки и взял ее за плечи.

— Посмотрите на меня, — властно произнес он. Она подчинилась ему — ей ничего другого не оставалось, — вскинула темные ресницы и взглянула ему прямо в глаза, которые были в нескольких сантиметрах от ее собственных. В них она увидела свет, какого раньше никогда не замечала; казалось, он высвечивает самые затаенные уголки ее души. В первую минуту она была настолько ошеломлена, что не могла пошевелиться, не могла ни о чем думать, скованная каким-то непреодолимым магнетизмом. Но все же она ощущала каждой своей клеточкой, что дрожит и трепещет от его прикосновения.

Внезапно он выпустил ее из рук.

— Что вы со мной делаете? — хрипло произнес он. Он встал и прошелся по комнате. Немного постоял, рассматривая белые в алую крапинку орхидеи, что в изобилии стояли на всех сервировочных столиках.