Звезды высокого неба

…В октябре 1973 года на совещании комсомольских работников пограничных войск со словами приветствия выступил космонавт гагаринской школы Валерий Федорович Быковский. Несколько фраз запомнилось: «Профессия космонавтов сродни героической профессии пограничников… Как и воины границы, мы надолго бываем оторваны от дома. Как и воины границы, мы ежеминутно подвергаемся риску. Как и воины границы, мы беззаветно любим нашу великую Родину…» Наверное, робость помешала мне в числе многих участников совещания, забывших на мгновение воинскую субординацию и кинувшихся к полковнику В. Ф. Быковскому за автографами, подойти и пожать ему руку. Зато, зайдя в комнату, где космонавт разделся, я подержал в руках его фуражку…

…После своего первого полета в космос Петр Климук поехал в отпуск к родителям, к себе в деревню, где родился и вырос. Тогда-то пограничники одной из застав на западной границе с радостью узнали в герое космоса того чернявого офицера-летчика, который ежегодно, бывая в своем доме, захаживал и на заставу, где у него и до полета в космос всегда были друзья. Теперь, естественно, их стало больше.

…Как только газеты сообщают о полете в космос очередного экипажа, я ловлю себя на мысли, что стараюсь немедленно узнать возраст космонавтов. Это началось у меня с полета Гагарина. Оказалось, что Юрий Гагарин — ровесник моего старшего брата. У них даже биографии в чем-то схожи: школа, ремесленное училище… Гораздо позже я понял, что такие биографии были почти у всех мальчишек военной поры. Они очень рано узнали труд и вышли в самостоятельную «взрослую» жизнь, хотя были совсем пацанами.

Удивительно, как-то даже родственно воспринялся поэтому первый полет Петра Климука — теперь уже моего ровесника. Мне долго думалось о том, что родились мы в одном, 1942 году, что одновременно, только в разных деревнях играли «в войну», в пятидесятых годах подростками, может быть, в одни и те же часы простаивали в очередях за хлебом… У меня сердце бьется от волнения: ведь мы могли одновременно видеть первый спутник! И все, что было в нашей жизни, все великие достижения Родины прошли через наше сознание, как прошло все это через сознание нашего поколения, выросшего без войны. И когда я на телеэкране увидел улыбающегося Петра Климука в страшно далекой дали, в бездне космоса, я по-доброму ему позавидовал и с горечью подумал, что видеть-то мы видели первый спутник, только один из нас тогда, 4 октября 1957 года, заглянул вперед, в будущее, несравненно дальше другого… Но гордость за ровесника взяла свое — значит, мои «годки» тоже не лыком шиты!

Нетрудно теперь понять, почему по дороге в «Звездный» я волновался, может быть, больше моих товарищей. И когда Арнольд Байкалов, давний друг нашего журнала, в то время ставший добровольным посредником между космонавтами и пограничниками, сказал: «Внимание, подъезжаем к Звездному!» — мне захотелось выйти из машины и протопать по этой дороге пешком.

Поразительна простота Звездного. Где-то в глубина души я почувствовал легкое разочарование. Ожидалось нечто сказочное, а тут самая обыкновенная, реальная картина: весенние лужи на дороге, просторно поставленные среди сосен самые обычные здания, самые настоящие — и веселые и озабоченные люди, в которых непременно хочется видеть то ли Поповича, то ли Леонова, то ли Севастьянова… Лишь памятник Юрию Гагарину, не случайно поставленный на невысокий постамент — земной человек, возвысившийся над силами природы, но не над людьми, — напоминает, что здесь, среди сосен подмосковного леса, живут герои космоса.