Звёздная дорога

Прошло пятьдесят пять лет после того, как Константин Норт в последний раз видел усеченную пирамиду из радужного стекла, в которой он жил с двумя братьями на протяжении более четырех десятилетий, пока они строили свою коммерческую империю. Его космический корабль опустился на лужайку перед входом, и он вышел наружу, чтобы вдохнуть воздух мира, в котором родился. Запах свежескошенной травы и последних облетающих цветков вишни пробудил воспоминания и эмоциональный отклик в более старых и не подвергшихся переделке частях его мозга. Ностальгия показалась ему приятной, и он приостановился, чтобы полюбоваться окружающими землями с их густым забором из деревьев и двумя длинными озерами. Деревья за прошедшие десятилетия выросли и похорошели, придав аллее грубоватый и более естественный вид.

Константин поднялся по каменным ступеням к тяжелым стеклянным дверям главного входа, сопровождаемый Альдредом-аватаром. Августин ждал в просторном внутреннем дворе, где вывезенная с Сент-Либры растительность почти достигала крыши. Рядом стояли несколько его сыновей, точно образцовый отряд преторианцев[101]. Только когда посетители вошли, Августин двинулся вперёд под тихое жужжание ножного экзоскелета «Рекс». Он лишь мельком глянул на массивного монстра, показав всем, насколько малозначимым считает это существо.

– Брат, – сказал Константин. – Хорошо выглядишь. Омолаживание работает, да?

Августин стоял перед ним, не приветствуя, не признавая, что ему известно о происходящем.

– Да, но хуже твоего, как я погляжу.

– Мы улучшили методы Бартрама, только и всего.

Августин улыбнулся без тени юмора и снова бросил взгляд на монстра.

– Какого хрена ты творишь? – заорал он, утратив самообладание и брызгая слюной. – Ты приволок эту, эту… тварь в мой дом. В наш дом!

– Наши жизни меняются, Августин. Я хочу, чтобы ты это понял. Разве есть лучший способ?..

– Твоя жизнь чуть не закончилась, говнюк тупой! Я провел последние десять минут, умоляя генерала Шайкха не взрывать к чертям твои космические корабли.

– Он бы не смог этого сделать, но спасибо за вмешательство. Вскоре я сам его успокою и предложу световолновой двигатель в качестве компенсации за сегодняшнее. Военные так любят всякую блестящую новую технику. Этим всегда можно воспользоваться самыми разными способами.

– А портал? – грозно вопросил Августин. – Ты его уничтожаешь.

– Я его перемещаю. Эта история закончена, Августин. «Нортумберленд Интерстеллар», биойль, деньги – отпусти их. Я могу предложить для нас обоих куда более интересные дела.

– Я потратил всю свою жизнь, строя эту компанию; ты тоже потратил половину своей. Ты не можешь так поступить! Верни мне мой портал. Я возобновлю производство биойля, даже если мне придется для этого самому запустить ядерный заряд в Сириус, чтобы он снова разгорелся.

– Это наш портал, брат, и он мне нужен, чтобы спасти жизни всех людей, оставшихся на Сент-Либре, – миллионов, что умирают от голода в Независимых государствах. Разве эта цель не более благородна, чтобы себя ей посвятить?

– Спасти их? Как? Они могут вернуться тем же проклятым путем, каким отправились в свои убогие средневековые государства, если ты просто оставишь чертов портал в покое.

Константин вздохнул и повернулся к Альдреду-аватару.

– Покажи ему.

Позади Августина задрожал кнутовник, растущий в центре крытого двора. Одна из его свернутых нижних ветвей резко развернулась и, ударив по мраморной скамье, расколола её надвое. Обе части разъехались по мраморному плиточному полу, мелкие осколки разлетелись во все стороны. Ветвь медленно вернулась на место, скрутившись как змея, возвращающаяся ко сну.

Два прицельных лазерных луча вырвались из колонн особняка и принялись шарить по стволу кнутовника, пытаясь отыскать спрятавшегося врага.

– Мой сын! – рявкнул Августин, обращаясь к монстру. – Ты убил моего сына. Ты убил моего брата.

– Повезло, что он не устроил всеобщий геноцид, – сказал Константин. – После всех преступлений, которые мы совершили против него.

Августин не сводил с монстра полыхающий от гнева взгляда. До чего же странно, подумал Константин, что столь многое в человеческих эмоциях связано с личностью. Широко мыслить означало утратить всю силу чувств. Но он знал, что брат сумеет выполнить этот интеллектуальный скачок, – в конце концов, он-то сумел, пусть на это и ушло пятьдесят лет.

– Дай нам немного времени, – попросил Константин громадного Альдреда-аватара. – Мне нужно очень многое объяснить брату.

К утру метель прекратилась. Над каньоном сиял ярко-розовый Сириус, окрашивая его массивные стены в полуночно-черный цвет. Светло-розовый кольцевой свет растворился под натиском самой агрессивной демонстрации переменчивого цвета, какую только устраивало до сих пор северное сияние Сент-Либры. Обширные реки небесного сияния кружились и извивались над заснеженными крышами машин колонны, иногда даже спускаясь в сам каньон, как будто чьи-то гигантские пальцы трогали неровную белую землю.