Звёздная ночь (СИ)

Ей безумно хочется, чтобы он свалил, и чтобы она втихаря опустошила половину холодильника из-за сильного чувства голода. Этот кратковременный кайф всегда заканчивается тем, что она стоит на кухне и ест то, что под руку попадёт.

— Ты такая идиотка, Джиён, — Тэхён снова хватает её за запястье.

— Ай, больно же!

— Заткнись, ты всех разбудишь.

Но Джиён в приступе гнева хочет разодрать кожу его руки ногтями, что и делает, пока Тэхен не прижимает её к стене, сжав обе кисти над её головой. Джиён попробовала брыкаться, все же надеясь высвободиться, но остановилась, выбившись из сил. Он был намного сильнее её.

— Прекрати, истеричка, у тебя щас все руки в синяках будут, если ты не придёшь в себя.

— Вот уж испугал, — язвит она, пытаясь восстановить сбившееся от интенсивных брыканий дыхание, — Тебя вообще тут нет, ты — это галлюцинация, — успокаивает себя она и закрывает глаза, отвернув голову в сторону и чувствуя подступающую к горлу тошноту. Тэхён устало вздыхает и смотрит на красующиеся на коже саднящие полосы.

— Я отпущу тебя, если после этого мы пойдём в комнату и ты спокойно будешь сидеть там.

— Я пойду, если ты сразу свалишь.

— Думаешь, мне нравится торчать тут с тобой? Я свалю сразу, как ты зайдёшь в комнату, и не потревожу тебя до понедельника.

Она кивает и чувствует, насколько легко ей становится дышать, когда он отодвигается назад и отпускает её покалеченные руки. Джиён все ещё хочет побить его и выгнать за дверь, но у неё уже не хватает сил. Остаётся только плестись на второй этаж в сопровождении придурка, который не оставляет её даже тогда, когда они заходят в комнату.

— Ты обещал уйти, — говорит она и присаживается на кровать, чувствуя себя еще хуже, чем пару минут назад. Ей бы сразу вернуться домой, а не бодаться с Тэхеном на улице и в коридоре. Это забрало у неё все силы, как моральные, так и физические. И к тому же причинило такую же боль.

Она испытывает больше желание высказать ему всё, в том числе какие неприятности он ей приносит от того, что безумно ей нравится. Но понимает, что даже в таком состоянии ни за что этого не сделает. Ему не нужно знать, что она снова обкурилась в отчаянных попытках заглушить боль от гложущей ревности и чувства одиночества, возникающих только из-за одного тупицы, который этого не понимает.

Тэхён включает лампу на письменном столе, и по комнате разливается слабый, не раздражающий глаза свет.

— Тэхён, — зовёт его Джиён и аккуратно ложится на спину, когда он идёт к двери.

— Да? — приостанавливается он.

— Ты меня бесишь, — проговаривает она, смотря в потолок.

— Ты меня тоже, — Тэхён усмехается и уходит, оставив её одну.

— Но очень нравишься, — шепчет Джиён и закрывает глаза. У неё судорогой живот сводит от резко пришедшего осознания того, что она окончательно влюбилась в Тэхёна. Как отчаянная, безумная идиотка, которая выбросила в урну все три года отрицания. И он теперь её как открытую книгу прочесть может и написать там что угодно, а если захочет — то зачеркнет или что ещё хуже вырвет страницы. Становится слишком паршиво на душе, чтобы сдержать наворачивающиеся слёзы, и они текут вниз по вискам, теряясь в волосах и в ушных раковинах.

От его присутствия было бы больнее, чем если бы он решил остаться.

Это продолжалось вплоть до дня сдачи экзамена. Они занимались математикой, случайно встречались на улице, нападали друг на друга с язвительными оскорблениями, проводили время за глупыми играми, или смотрели фильмы на её мягкой кровати. Но ничего большего. Она всеми силами держала эту сокращающуюся с каждым разом дистанцию, но потом осознала, что проебалась. Она привязалась к нему настолько сильно, что с тех пор, как их занятия закончились, и он написал этот чёртов экзамен, ее ломает так, как будто она недавно бросила сигареты. Хотя это хуже, чем жажда никотина после нескольких лет курения. Хуже, чем видеть его вечером садящимся в машину и уезжающим в места, о которых она не знает.

Ужаснее, чем не видеть его так же часто, как раньше, пока нет ничего. Он, что, больше не нуждается в ней? Всё таки он действительно мучился всё это время? Заботился и беспокоился о ней только в силу обстоятельств или гребаного чувства долга? Ведь будь это не так, Джиён не сидела бы сейчас одна в шесть часов вечера, когда в это время обычно заваливался Тэхён, порой обвиняя её в своём глупом занятии и застревал здесь на пару часов.

Она задумывается, какую причину может придумать для того, чтобы придти к нему домой и поиграть в его тупую приставку, при этом сохранив лицо и не показаться влюблённой идиоткой, которая жаждет его внимания. Три недели Джиён обдумывает эти причины, и не применяет ни одну из них. Чувствует себя слишком жалкой для этого.

Она встаёт из-за стола, смахивая слёзы тыльной стороной ладони и одевает брошенные на кровать чёрные шорты и футболку. Как бы сказал Тэхен: долбанная неформалка.

Смотрит на себя в длинное зеркало, и, завязав переднюю часть футболки на узел, рассматривает худые, как ветки, руки и осиную талию.

И это ты все ещё не понимаешь, что Тэхен находит в других девушках, Джиён?