Звёздные войны: Солдаты смерти

Сарторис высунул голову и огляделся. Капсулу зажало между двумя кораблями: старым крестокрылом и перевёрнутым ДИС–истребителем, стоящим на солнечной батарее крыла. К счастью для него капсула приземлилась люком вверх, иначе он оказался бы запертым в ней навечно, между двумя символами межгалактической борьбы за власть. Перспектива собственной смерти от голода, с разбитым о люк до полного изнеможения плечом, ироничностью не вдохновляла.

Выбравшись наружу, он шагнул на крестокрыл, помедлил немного и спрыгнул на пол, оглядывая ангар.

Помещение оставалось таким, каким Сарторис его и помнил: пустынным, с горсткой захваченных кораблей, разбросанных по близлежащему участку. Сарторис пошёл вперёд, щадя больную лодыжку. Он немного подождал, пока не придёт в себя, чтобы не поскользнуться и не усугубить положение. Когда он был здесь ранее, то приказывал оставшейся поисковой группе не задерживаться для детального осмотра. Сейчас же он ходил меж кораблей и внимательно осматривался, оценивая свои ресурсы. В раннем возрасте они с приятелями шутили над пилотами этих мелких ДИС–ов. Из–за высокой смертности на заданиях их называли наездниками на гробах. Сарторис задирал голову и видел, что люки и иллюминаторы были вырваны иногда с такой силой, что болтались на петлях. Может быть, это наездники прорубали себе выход из гробов? Или это какой–то хищник снаружи пытался проникнуть внутрь?

Какой такой хищник? Здесь же пусто, помнишь?

Будто в ответ на его вопросы в ангаре раздался беспорядочный хор воплей, будто дырки в тишине. От неожиданности Сарторис чуть не подпрыгнул. По коже на плечах и руках побежали мурашки. Кожа на голове вдруг оказалась слишком мала для размера черепа. Мгновение он стоял прямо и неподвижно, ощущая лишь глубокий и необъяснимый страх в животе. Сарторис оглядел ангар, но ничего не увидел.

Опять вопли, уже громче.

Из детства опять пришёл образ отца, причём совершенно не к месту. Старик облизывал губы: из–за наркотиков у него вечно пересыхало во рту. Сарторис не мог забыть мокрый шамкающий звук, с которым отец приходил по ночам избивать его.

– Возьми себя в руки, – пробормотал он самому себе, чувствуя, как натужно стучит сердце по больным рёбрам, и не подозревая, что говорит вслух. – Немедленно. Надо…

Крики раздались опять, в этот раз – будто отовсюду одновременно. Звуки перемещались вверх и вниз, отскакивали от стен ангара, будто живые организмы в поисках пищи.

Сарторис резко обернулся, чуть не закричав сам. Он ничего не увидел. Вопли, их было теперь больше – целый вихрь ярости – всё нарастали и заполняли пустой ангар оглушающими звуками. Ему не удавалось убедить себя, что это какой–то сигнал тревоги, прохудившийся воздушный шлюз – что угодно, но не беспорядочные человеческие голоса.

Глаза всё расширялись и расширялись, словно в поисках объектов обозрения, но ничего не видели. Серые тёмные очертания главного ангара простирались бесконечно во всех направлениях, как длинное уравнение, которое никак не сходится к единому значению. Сарторис вспомнил, что судьба второй поисковой группы осталась невыясненной. Она так и исчезла здесь. А крики, которые он слышал сейчас, не были похожи ни на что, если не считать детских кошмаров. «То были крики мёртвых, – промямлило сознание. – Трупы, которые не захотели лежать в могилах».

Это были крики голода.

Ему вдруг захотелось убежать.

Куда?

И тогда послышались выстрелы.

Глава 32. Путь ненависти

При первых звуках бластерных выстрелов Захара, повинуясь естественному инстинкту, отпрыгнула от шахты. Но затем разум взял верх. Она вернулась, взяла Кейла под руки и оттащила его от шахты. Пока она волокла его по полу ангара, израненное тело мальчика провисло, голова откинулась вбок, но Захара заметила, что он не до конца закрыл глаза – в них ещё что–то сверкало глубоко внутри.

– Стреляют… – еле вымолвил Кейл. – Почему они…

Его веки немного поднялись, сознание возвращалось к нему. Кейл нахмурился. Он шевелил губами, стараясь что–то сказать, но Захара не слышала вопроса из–за шума.

Она потащила его быстрее, почти припустив бегом и не спуская глаз с шахты. В это мгновение первый разряд бластерного огня прорезал внешнюю оболочку шахты. Захара тут же услышала, как он срикошетил от дюрастального пола – раздался шипящий треск, на стенке шахты осталась почерневшая дырка, похожая на кривую идиотскую улыбку за еле видным дымком. Раздался второй выстрел, затем третий. По воздуху уже разносились запахи раскалённого металла, озона и горький дым, по которым Захара всегда определяла, что оборудование сломалось. Последовала ещё одна длинная очередь выстрелов из крупнокалиберной артиллерии, за которой последовала мелкая дробь – прямо перед её лицом.

Она продолжала тащить мальчика, не отводя взгляда.