Звёздный егерь

Грауфф с удовольствием посмотрел на молодого эколога, подтянутого, широкоплечего, сейчас, со станнером в руке, напоминающего героя космических киноодиссей, задержал взгляд на его слегка вытянутом, худощавом, смуглом лице, которое даже давно отращиваемые светлые усики не делали старше. Стас улыбался, и Грауфф неожиданно для себя тоже широко ухмыльнулся в ответ своей бородатой физиономией и грозным жестом поднял к плечу сжатый кулак.

Глава 8

Бурлака бежал точно наперерез, и звери обязательно вышли бы на него, если б двигались по прямой. Но, немного не доходя до того места, где поджидал их охотник, они свернули и ушли вправо.

Бурлака чертыхнулся, опустил двухстволку и вышел из-за дерева. Треск ломаемых кустов, отрывистое повизгивание смертельно напуганного зверька теперь перемещались от него всё дальше и в сторону. Похоже, свалить трёхпалого придётся не ему.

Бурлака подумал, не вернуться ли ему к товарищам, и вдруг насторожился, прислушался. Шум бегущих животных больше не удалялся от него, а, похоже, даже приблизился. Да, сомнений нет, они снова идут в его сторону! Но в таком случае трёхпалый гоняет добычу по кругу. Конечно же! Как он только раньше не сообразил! Всё утро они шли по следу, и никто не обратил внимания, что трёхпалый движется кругами. Ну да, делает круг, потом, когда круг почти замкнут, начинает бегать в нём, методично уничтожая всё живое, затем делает бросок вперёд и снова описывает круг. Значит, сейчас трёхпалый «обрабатывает» один из таких кругов и, если угадать, где пройдёт окружность, можно встать у трёхпалого на пути.

Быстро прикинув в уме траекторию дуги, по которой неслись трёхпалый и его жертва, Бурлака побежал наперехват и остановился на большой, в форме вытянутого эллипса поляне. Опыт и чутьё охотника подсказывали ему, что лучше всего становиться на номер здесь.

Бурлака вдруг поймал себя на мысли «встать на номер». Словно на заячьей охоте! Хотя почему бы нет? То, что происходило сейчас в анторгском лесу за тысячи световых лет от Земли, удивительно напоминало охоту с гончими где-нибудь на Рязанщине, на родной планете. С той только разницей, пожалуй, что там подстраиваешься под гон, который тоже идёт по кругу, и стреляешь по зайцу или лисе, которых с лаем травят собаки. А здесь голос подаёт не преследователь, а жертва и стрелять он будет не по затравленному зверю, а по тому, кто за ним гонится.

Бурлака оглядел поляну. По всему периметру её окаймляли довольно густые невысокие кусты вперемежку с хвощеподобными деревьями, безлистные стволы которых возвышались над подлеском бурыми десятиметровыми мачтами. В центре поляны росли пышным плюмажем несколько крупных папоротников. «Где встать? — подумал Бурлака. — В центре или на краю?» Шум приближался справа по дуге, и путь зверей, по всей видимости, пересечёт вытянутую поляну поперёк.

Что ж, решил Бурлака, если следовать земной аналогии, становиться надо на краю. Он отошёл к узкому дальнему краю поляны, встал спиной вплотную к кустам. Обзор отсюда был оптимальный: лес проглядывался метров на сто вперёд и метров на двадцать в стороны. Правда, если трёхпалый выскочит в самом узком месте, то поляну он перемахнёт в считанные секунды. И тут уж всё будет зависеть от искусства стрелка. Ну да ладно, главное, чтобы трёхпалый появился в пределах видимости.

Бурлака плотнее прижался к кустам, удобно устроил стволы ружья на согнутом локте левой руки, правой без лишнего напряжения придерживая резное ложе из ольхи. Подумал, на всякий случай сдвинул вперёд большим пальцем ребристый ползунок предохранителя и принялся ожидать, с волнением вслушиваясь в каждый звук.

Стас, побежавший, чтобы зайти справа, тоже понял, что звери ходят по кругу, и потому не удивился, когда шум начал удаляться от места, где должен был стоять Бурлака. Стараясь рассуждать спокойно, Стас, как учили на занятиях по теории общих и относительных миграций, мысленно рассчитал возможный путь движения животных и занял соответствующую позицию.

День подходил к концу. Солнце тугим яичным желтком нависло над деревьями, заставляя кроны блестеть и переливаться тысячами живых радужных огоньков. Соскальзывая с негустой листвы, солнечные лучи ложились под углом на высокие тонкие стебли хвощей, на стройные, подтянутые столбы сосен, на бочкообразные стволы гигантских равеналий, и те вспыхивали золотыми шершавыми иконостасами коры. От этого подвижного, плавающего блеска неосвещённая сторона деревьев казалась ещё чернее — почти такой же чёрной, как бездонный, всепоглощающий космос, в котором, словно эмбрионы в материнской утробе, растут, набираются сил бесконечные мириады планет.

Треск кустов приближался. Судя по шуму, звери двигались прямо на него. Стас сунул станнер в кобуру, вытер вспотевшую ладонь о штанину и снова взял станнер в руку. Курс стрельбы из этого лёгкого, плоского, похожего на длинноствольный игрушечный пистолетик оружия входил в программу обучения, и у Стаса по этому предмету всегда было «отлично».

Он не сомневался, что попадёт в трёхпалого с первого выстрела.