Звёздный капитан

— Фоэлтон, приведите в порядок свою форму! — гневно сказал я ему, и пока тот оправлял мятую форму, повернулся к Лютцеву. — Что случилось?

— Тот рядовой, что появился в последний момент, Генрих Кештин, — старый лейтенант достал планшет с данными, — его биография — это одни белые пятна и несостыковки. Он родился на планете Фиаз, в городе, который был построен всего пару лет назад. Учился в школе на другом краю галактики, хотя никаких сведений о том, что он переселялся с одной планеты на другую нет. Всего за два месяца до того, как попасть к нам, он добровольцем пришёл в военкомат. Судя по документам, настаивал на том, чтобы его определили во флот, но его назначили в гарнизонные войска, а перед отправкой к месту службы он сбежал и объявился только у нас.

— Сложная схема, — пытаясь в голове сопоставить этот ворох фактов, сказал я. — Неужели какой-то шпион?

Младший матрос Кештин не производил какого-то особенного впечатления. Он с трудом осваивался в новой обстановке, был слегка ленив и нерасторопен. Практически всё своё время он проводил под надзором одного из старших матросов, который занимался его обучением.

— Это было первое, что пришло в голову, — согласился Лютцев. — У меня есть кое-какие связи в разведке, ничего серьёзного, но помочь могут. Кхм, ну я и спросил, может они знают о нём что-то такое. Ничего нового: дезертир с очень странной биографией.

— Он не тот, за кого себя выдаёт?

— Это второе, что пришло мне в голову. Судя по текстам ДНК, вне всякого сомнения, это — Генрих Кештин. Есть и другие тесты — психологические. Очень удобно, что у меня оказался один, такой же, как проходят в военкоматах. Совпадение — в пределах нормы, на вопросы отвечает спокойно, биографию свою повторил.

— Тогда, может быть, мы ищем чёрную кошку в тёмной комнате?

— Вчера он проник на склад и раздербанил несколько пищевых пайков, — вмешался в разговор Фоэлтон. — Довольно ловко вскрыл дверь, благо наш железный дровосек видит всё.

Я потёр переносицу, пытаясь понять, что происходит. Вчерашний дезертир, который форму подшить сам не в состоянии, взламывает сложный электронный замок, забывая при этом, что на корабле есть ИИ, следящий за всем. Выглядело это как какая-то чепуха. Судя по всему, оба лейтенанта испытывали примерно такую же растерянность.

— Что-то ещё? — поинтересовался я, понимая, что это не конец истории.

— Украденное продовольствие матрос отнёс сюда, — сказал ИИ, — если вы нажмёте на панель рядом с которой стоите, то она отодвинется, давая доступ к техническому помещению для очистки вентиляции.

Именно это мы втроём и проделали, оказавшись в очень тесном закутке. В углу, в своеобразном гнезде из вороха какой-то одежды лежал и безразлично смотрел на нас огромный кот. Фоэлтон аж присвистнул, увидев его.

— Да это же манул!

Мы переглянулись — надежда найти разгадку странностям потонула под ворохом новых вопросов. Сдавшись, я сказал:

— ИИ, вызови сюда этого Кештина, если потребуется, пускай его притащат силой!

Ждать пришлось недолго, матрос появился буквально через пять минут. Весь взмыленный и растерянный. Заметив место, где мы стояли, а также отодвинутую панель, он замер и, виновато опустив голову, поплёлся к нам.

— Младший матрос, у нас есть к вам несколько вопросов! — заявил Лютцев.

— У меня не было злого умысла, — промямлил Генрих в ответ, съёживаясь так, словно мы собирались его бить.

Мальчишка едва не падал на колени от безысходности. Прежде я не видел за ним такого поведения, даже когда серьёзно ругал. Было в этом что-то странное и чрезвычайно неприятное. И, судя по растерянности Лютцева, он испытывал похожие чувства.

Именно поведение матроса навело меня на разгадку его тайны. Перед нами стоял не просто сильно испуганный человек, перед нами был тот, кто точно знал, в чём его будут обвинять и насколько суровое за это последует наказание.

— Его осматривали после того, как он оказался на борту?

— Да, капитан, — ответил ИИ, — осмотр проводил…

— Неважно, — отмахнулся я. — Матрос, покажи нам свою спину.

Кештин вздрогнул и просто затрясся от испуга. Очень робко, даже стеснительно, он оголился по пояс, демонстрируя нам троим множество длинных и глубоких, частично обожжённых шрамов.

Электрокнут, в обилии применявшийся как в армии, так и во флоте, был жестоким и неприятным элементом общей дисциплины. Его редко применяли на максимальной мощности, чаще наоборот — боль была весьма чувствительной даже в таком случае. Но для того, чтобы оставить подобные шрамы требовалось не просто бить человека электрокнутом, выкрутив мощность на полную. Для таких увечий нужно было прикладывать его и целенаправленно с силой вжимать в кожу. О том, какие муки это причиняло, было даже больно думать.

— Вот откуда перелёт без документов и школа, — задумчиво сказал Лютцев, осматривая увечья. — Это беглый раб!

Сказанные слова мрачной тучей повисли в коридоре. Кештин затрясся, как лист на ветру.

— Как это возможно?! — не веря, воскликнул Фоэтон.

— Деньги, — коротко и ёмко ответил я.

— Но зачем? — по лицу Николаса было видно, что он вообще не понимает смысла этого действия.