Звёздный капитан

Евгений Лютцев был ярким тому примером: по выслуге лет он имел двукратное превосходство над Фаррелом, но несмотря на это, был вторым лейтенантом, по каким-то личным соображениям отказываясь от карьерного роста. Что нисколько не мешало ему, насколько мне было известно, заведовать «общаком» на Своенравном, а ранее на Небуле.

К моему приходу кают-компания уже была полностью готова: играла какая-то тихая, не слишком назойливая музыка, стол полнился едой, а вокруг, что-то вяло обсуждая, топтались лейтенанты.

Лютцев, как и я сам, не сумел расстаться с униформой, позволив себе лишь небольшую вольность в виде отсутствующей фуражки, демонстрируя всем и каждому немалых размеров залысины и седину.

Фаррел и Фоэлтон были в гражданской одежде, но если Ник держался в ней спокойно, то Джек то и дело её поправлял, сдвигал и всячески показывал, что она ему неудобна. Было видно, что он, как и мы с Евгением, заразился болезнью «без формы никуда», и было вопросом времени, когда обычная одежда полностью покинет его гардероб.

А вот традиционно приглашаемый мичман отсутствовал, что было как минимум странно.

― Опаздывает, наверно, ― пожал плечами Николас, в ответ на мой вопрос по этому поводу.

― Мичман, опаздывающий на ужин с офицерами ― это нонсенс, ― заметил Лютцев.

Я склонен был с ним согласиться ― хорошим тоном считалось, если младший по званию приходил раньше всех и помогал накрывать стол.

― Значит, припрётся Митт, ― заметил Джек, ― только ему хватит на такое наглости.

Все согласно закивали. Мичман Митт действительно был на хорошем счету и прекрасно это знал, поэтому позволял себе некоторые вольности.

― Может тогда начнём? ― Николас покосился на еду. ― Я только с вахты, есть хочется.

Я развёл руками, показывая, что мне всё равно.

― Ну, значит, Митт сам виноват, ― садясь за стол, сказал Фаррел и, потянувшись к принесённому мной алкоголю, поинтересовался, ― чем, капитан, вы сегодня нас порадуете?

Это была очень плохо прикрытая издёвка, учитывая, что именно Джек закупал последним алкоголь.

― Зеленый змий на любой вкус, ― без всякого интереса глядя на бутылки, прокомментировал Лютцев. ― Кстати, пока вы ещё трезвые, напоминаю: осталось две недели до конца квартала, нужно будет дать рекомендательные письма мичманам…

― Отписки эти, ― скривился Джек. ― Никогда не понимал, зачем они: мне всегда их писали по выслуге, каждый год.

― А мне ни одной так и не дали, ― заметил Ник. ― Ну, я про «ту» свою службу.

Упреждая реакцию Евгения, который непременно вставил бы что-то нравоучительное, я сказал:

― Нечего было Карамзина вечно злить. Вот он тебе ничего и не писал.

― Ничего я его не злил! ― возмутился Фоэлтон. ― Он сам вечно придирался к любой мелочи.

― Например? ― поинтересовался Джек, всегда падкий на истории чужих «косяков»

― Ну, ― Николас замялся, ― форма моя ему не нравилась…

Все разом усмехнулись, очень хорошо представляя, на что может быть похожа форма Ника.

― На посты вечно опаздывал, ― кисло напомнил я.

— Ну не всегда, так, иногда…

— Мне-то не рассказывай!

Ник отмахнулся от меня и продолжил вспоминать:

— А ещё кто-то из офицеров вечно на меня жаловался из-за игры на гитаре…

― Помню, когда я служил мичманом, ― внезапно начал Евгений, ― один парень целые концерты у нас на корабле устраивал. Мог сыграть буквально на чём угодно. Жаль парня, толковым был, далеко мог пойти.

― Погиб? ― предположил Фаррел.

― Отправился с Ронским, ― печально ответил Лютцев и, покачав головой, добавил, ― столько хороших людей в один миг исчезло.

Все за столом замолчали, не зная, что сказать. Тема экспедиции Ронского, унесшая с собой несколько миллионов жизней, даже тридцать лет спустя оставалась запретной для обсуждений. Это касалось не только официальных источников, но и даже таких как этот, «кухонных» разговоров.

Тишину прервал вежливый стук в дверь и совсем неожиданный гость за ней. Им оказался Роман Османов в своей новенькой форме матроса, которая ему откровенно не шла, из-за чего он выглядел, как школьник-переросток.

― Я выиграл билет, ― сообщил бизнесмен, демонстрируя нам небольшую карточку, которая изображала оный.

Сидящие за столом переглянулись. С одной стороны, билет на ужин всегда разыгрывался между мичманами, и ранее им не приходила в голову идея отдавать его матросу. С другой, все прекрасно понимали, кто такой Роман Османов. И хоть мы и нарядили его в форму матроса и понукали соответственно новому статусу, тем не менее это было своеобразное представление.

В любом случае, окончательное решение было за мной.

― Ну, присаживайтесь, матрос, ― без всякого восторга сказал я.

― Стол у нас слегка богаче по сравнению с матросским, ― ехидно заметил Николас.

С этой самой фразы, я, как, впрочем, и Джек с Евгением, судя по их лицам, поняли, что сейчас будет шоу. Мы не ошиблись. Роман не успел даже притронуться к еде, а Ник продолжил его подначивать:

― Возможно, наши вилки для тебя грубоваты ― они не из серебра.

― Никогда не пробовал есть серебряными приборами. Говорят, это вредно, ― спокойно ответил бизнесмен.

А представление и не думало завершаться.