Звёздный

– А с чего мне расстраиваться? Я же летаю! Наконец-то летаю! Четырнадцать зим, и наконец-то я стала собою. Тем, кем и должна была стать изначально.

– И я тоже, – раздался тоненький голосок из одного из только что расщепившихся коконов.

– Ах, Трис, это ты! Я думала, это твоя тринадцатая зима.

– Нет. Та же, что и у тебя.

Крылья у этой бабочки были такими же мокрыми и помятыми, что и крылья Беллс несколько минут назад.

– Подожди, пока просохну, привыкну к крыльям, а потом полетаем вместе.

– А пока объясните кое-что, – сказала Эдме, оглядываясь по сторонам.

Коконов оказалось больше, чем они заметили сначала. Казалось, что небольшая площадка на Ледяном мосту была сплошь покрыта либо коконами, похожими на сухие листья, либо мохнатыми гусеницами. А теперь среди них начинали сверкать и золотистые крылья бабочек, поднимавшихся в ночное небо.

– Значит, так. Моя история такова, – начала Беллс. – Точнее, наша история, – добавила она, кивком указав на Триса. – Мы существа, у которых в каком-то смысле бывает несколько жизней.

Фаолан с Эдме обменялись взглядами, но ничего не сказали.

– Я бы даже сказала, что мы старше вас на много зим. Мы начинаем свой путь в виде яиц, которые откладывают наши родители-бабочки, – продолжила Беллс. – А потом мы превращаемся в крохотных мохнатых медвежат.

Она кивнула на Биндла.

– Крохотных Мохнатых медвежат? – переспросил Фаолан.

– Да, потому что мы покрыты пухом. Похожим на шерсть медведя. Каждое лето мохнатые гусеницы должны много питаться. Но лето недолгое, и одного его не хватает, чтобы мы наелись достаточно и… и… – бабочка слегка запнулась. – И пережили великое превращение. Наелись достаточно, для того чтобы у нас выросли крылья и были силы для полета. Видите, Биндл еще не может летать. Ему нужно есть еще несколько лет, чтобы набраться сил.

– А зимой? Что с ним будет зимой?

– Замерзну. Впаду в спячку и превращусь в твердый комочек, – ответил сам Биндл, вроде бы зевая, но утверждать наверняка этого было нельзя, потому что рот у него был уж очень крохотный.

– Ну да. Так и я спала четырнадцать зим, – сказала Беллс. – В начале осени мое сердце начинало биться медленней, а к началу второй осенней луны полностью останавливалось.

– Останавливалось? – тихо прошептала Эдме.

– Да, останавливалось. Потом замерзал желудок, а за ним кровь и все остальное.

– Но почему ты не умерла? – спросил Фаолан.

– Точно не знаю. Наверное в нашей крови есть что-то такое, что защищает нас от холода и смерти, даже когда мы полностью замерзаем. Но в последнюю нашу осень мы обматываемся коконом из наших собственных волос – из того самого меха, – а также шелка.

– Шелка? – одновременно спросили Фаолан и Эдме, потому что раньше они никогда не слышали такого слова.

– Да, шелка. Это… это… ну, как бы вам объяснить? Что-то вроде вашего меха, я полагаю. Кстати, а вы что за меховые существа?

– Волки, – ответил Фаолан. – Ты что, никогда не видела волков?

– Пока была гусеницей нет, никогда, – ответила Беллс. – Но, как я уже сказала, мы делаем шелк и обматываемся этим шелком и волосками, делая кокон вокруг себя. Так получается убежище, в котором у нас вырастают крылья. Это место на Ледяном мосту прекрасно подходит для того, чтобы оставаться здесь на осень и на зиму. Эти камни идеальны, – сказала она, трепеща крыльями и зависнув над одним из камней. – Они защищают нас от ветра, а когда наступает теплая погода, то накапливают достаточно тепла, чтобы мы проснулись или вылупились из кокона и продолжили свою жизнь. Мохнатые гусеницы тогда продолжают есть, а мы начинаем летать!

– Смотрите, гусеницы движутся на запад!

– Да, туда, где много пищи. Гусеницы умеют ползать довольно быстро. Но, как вы можете и сами догадаться, летаем мы гораздо быстрее!

– И куда же вы полетите? – спросила Эдме.

– На Запад. На Великий Запад.

– То есть в Синюю Даль? – спросил Фаолан.

– Вы так называете эту страну: Синяя Даль? – спросила Беллс.

– Да.

– Забавно, – тихо сказала бабочка и вспорхнула ввысь над мордой Фаолана. – Могу показать вам путь, если хотите. Она не так уж далеко.

– Недалеко? – насторожились Фаолан с Эдме, выпрямляясь.

– Насколько недалеко? – спросила Эдме.

– Ах, всего лишь у той звезды.

Беллс взлетела вверх и словно зависла под одной из звезд.

– Килирик! – воскликнул Фаолан.

Глава двадцатая Тишина и снег

Приблизившись к лагерю, Фаолан с Эдме услышали беспокойный гул тупиков.

– Как они всполошились! – сказала Эдме. – Неужели что-то случилось?

Навстречу им вышла Дэрли.

– Хип! Хип утащил Аббана! – крикнула она.

– Что? Как? – изумленно спросил Фаолан.

– Видите тот ледяной язык?

Эдме перевела взгляд в ту сторону, в которую смотрела Дэрли.

– Когда мы уходили, его не было.

– Нет, был. Просто его скрывал туман.

– И куда же его унесли? – спросил Фаолан, ощетинившись.

К ним подошла Мхайри.

– Это ужасно, – сказала она. – Мы не знаем куда. В ледяных языках полно пещерок и туннелей. Кайла с Банджей уже отправились на разведку. Кайлу невозможно было сдержать.

Мхайри замолчала. На глазах у нее выступили слезы. Она вздохнула и выпалила:

– Он убьет ее!