Звёзды — холодные игрушки

Будь даже счетчик размерами с котенка, я не смогу протащить его мимо контроля.

— Невидимым? Нет. Но контроль мы преодолеем.

Я покачал головой.

— Петр, три года моя раса готовила эту миссию. Все будет хорошо!

Почему-то мне хотелось ему верить…

— Карел, нет…

— Я не причиню вреда!

— Нет. Это преступление, понимаешь? Даже если ты не лжешь, меня отдадут под трибунал.

— Победителей не судят, Петр, — счетчик оттолкнулся от джампера, плавно подплыл ко мне, приземлился на коленях. Вытянул морду к самому лицу, и просительно повторил: — Поверь… поверь мне. Судьбу галактики решаешь сейчас ты!

Я даже головой замотал.

— Это слова…

— Это правда! Петр, если ты откажешься, то через месяц Земли не будет! Не будет… и моей планеты — тоже!

Глава 3

Над Аляской ЦУП снова восстановил связь.

— «Трансаэро», мы начинаем.

— Хорошо, Земля.

— Все в порядке?

Я отвел глаза от рептилоида, прежде чем ответить:

— Да.

Вот так, наверное, и становятся предателями. Поверив чужому. Все равно, человеку ли в иноземном мундире, или говорящей ящерице. Не из страха, не из корысти — из самых благих намерений.

Впрочем, у счетчика все равно нет шансов. Он не представляет себе систему безопасности космопорта… я и сам ее плохо представляю. Ровно настолько, чтобы понимать — посты не минуешь.

Челнок подрагивал, разворачиваясь. Земля переместилась под ноги, Теперь «спираль» летела дюзами вперед, готовясь дать импульс на торможение.

— Первый, — сказал диспетчер. Меня потянуло из кресла, когда двигатель ожил. Он отработал секунд семь, прежде чем наступила пауза.

Пока компьютер обрабатывал новую траекторию, я посмотрел на счетчика. Разговаривать нам больше было нельзя — он уже «подправил» записи черного ящика, сделав это именно так, как я и представлял. Возложив лапки на пульт… Он и сейчас сидел в этой же позе, примотанный тонким тросиком к скобам на кожухе джампера. Динамические операции — это не старт на гравитационном луче чужих, и не прыжки сквозь изнанку Вселенной. Перегрузки неизбежны.

— «Трансаэро», мы повторяем, — сообщил диспетчер.

Мне показалось — или его голос изменился?

— Как траектория, Максим?

— Чуть нестандартная… — он явно колебался. Было еще время вернуться на стабильную орбиту. — Корректируем. Второй импульс через девять секунд, продолжительность — три и пятнадцать сотых…

Счетчик посмотрел на меня. И медленно, старательно, подмигнул серым веком.

Что это он…

Дрожь корпуса, гул двигателя. Тишина…

— Максим, — я старался говорить спокойно. — По моему пульту — импульс три и четыре десятые секунды. Тяговый момент расчетный.

Диспетчер молчал секунд пять.

— «Трансаэро», у нас те же данные. Мы считаем.

— Траекторию!

— Не волнуйся. Ты в пределах посадочного коридора.

Уже что-то… по крайней мере, не сгорю, и не отрикошетирую от атмосферы. Протянув руку я слегка толкнул счетчика — пусть будет наготове. Сейчас его способности могут понадобиться.

— Петр, — диспетчер вдруг обратился ко мне по имени. — Ты входишь в атмосферу нормально.

Я шумно выдохнул.

— У тебя проблемы на участке планирования. Ты… промахиваешься.

Участок планирования…

Это пусть журналисты пишут о гордо парящих челноках, заходящих на посадку с полными трюмами. Челнок планирует с грацией чугунного утюга. Даже пассажирский самолет с отказавшими двигателями обречен на падение — и это с его нормальными крыльями. А уж с моими раскладными плоскостями, способными едва-едва корректировать полет…

Падаем мы. Не летим, а как говорилось в одном мультике, «красиво падаем». Прямо на идеальные, залитые полуметровым слоем бетона, полосы космодрома. Падаем, превращая кинетику орбитальных скоростей в подобие полета.

— Насколько — «промахиваюсь»?

Я спросил, и в тот же миг мой компьютер ухитрился довести до конца свой расчет. Диспетчер подтвердил:

— Около ста километров, Петр.

Сглотнув, я сказал:

— Жду указаний, Земля.

— На стабильную орбиту ты уже не возвращаешься. Главное, сохраняй спокойствие, Петр. Мы ведем тебя.

— Куда? В Китай, на сувениры?

— Ты… приземляешься около Благовещенска…

— Падаю около Благовещенска! Или на этой неделе там построили новый космодром?

— Петр, сохраняйте спокойствие, мы ищем варианты.

— Понял.

Я ждал. Приземление уже началось. Путь к Земле необратим — запас горючего в «Спирали» очень и очень ограничен. Все, что я сейчас могу — это чуть-чуть корректировать траекторию.

— «Трансаэро», мы берем управление. Держись.

Снова гул двигателя — короткий, он выложился до конца, сожрав в последнем импульсе остатки горючего. Осталась самая малость — для атмосферных маневров.

— Петр?

Я смотрел на дисплей. Предполагаемая точка посадки сместилась — от Благовещенска к Свободному… но не до конца.

— Мы скорректировали траекторию…

— И что?

Пауза. И беспощадный ответ:

— Не на город же тебе садиться.

— Спасибо, — прошептал я.

— Петр, мы поднимаем вертолеты…

— Спасибо, — повторил я. Челнок снова дрогнул, разворачиваясь носом вперед. Меня даже не предупредили о маневре.

— Петр, тебе придется сажать машину вручную. Слушай меня внимательно… — диспетчер глотнул воздуха. — По линии твоего приземления проходит автомагистраль…