Биологическую составляющую исследований курировали профессоры Данчерккер и Шорн. Данчеккер, как ни странно, не выказывал возражений по поводу сотрудничества с группой L и регулярно снабжал новой информаций, держа в курсе дела. Главной причиной тому был отнюдь не переворот в убеждениях, а глубоко укоренившееся чувство приличия. Он был формалистом, и поскольку эта процедура была предписана формальными требованиями их рабочего процесса, он следовал ей со всей строгостью, не отклоняясь ни влево, ни вправо. Но его упорное нежелание хоть немного пересмотреть свои бескомпромиссные взгляды на происхождение лунарианцев оставалось таким же непреклонным.
Шорн, верный своему обещанию, взялся за исследования по оценке естественной продолжительности дня Чарли, исходя из анализа его биохимии и клеточного метаболизма, но столкнулся с рядом проблем. Да, он получал результаты, но выглядели они совершенно бессмысленными. Некоторые тесты давали оценку в двадцать четыре часа, подтверждая, что Чарли действительно мог быть землянином; другие – тридцать пять часов, доказывая, что он прибыл с другой планеты; третьи – величины в промежутке между первыми и вторыми. Получалось, что если совокупность этих данных имела хоть какой-то смысл, то родина Чарли находилась одновременно в нескольких разных местах. Либо это был какой-то бред, либо в методы закралась какая-то ошибка, либо проблема была сложнее, чем им казалось.
Данчеккеру повезло больше – правда, на другом поприще. Проанализировав размер и форму кровеносных сосудов Чарли и сопутствующей мышечной ткани, он вывел уравнения, описывающие работу его сердечно-сосудистой системы. С их помощью он получил набор кривых, показывающих, какую долю тепла организм Чарли должен был удерживать, а какую – терять, при любой заданной температуре тела и внешней среды. Ему удалось рассчитать нормальную температуру тела Чарли, опираясь на некоторые результаты Шорна, которые не вызывали особых подозрений и были основаны на допущении, что в процессе эволюции раса Чарли, как и земные млекопитающие, должна была обзавестись механизмом, позволяющим регулировать собственную температуру на уровне, обеспечивающем максимальную эффективность внутриклеточных химических реакций. Подставив эту величину в исходные уравнения, Данчеккер смог оценить температуру окружающей среды, а точнее, среды, к которой был максимально адаптирован Чарли. С учетом погрешности она находилась где-то между двумя и девятью градусами Цельсия.
Поскольку Шорну так и не удалось достоверно определить продолжительность лунарианского дня, у ученых по-прежнему не было возможности соотнести календарь с какими бы то ни было абсолютными величинами, хотя разумных сомнений в то, что речь действительно шла о календаре, почти не осталось – это подтверждалось все новыми фактами из самых разных источников. Вместе с успехами электронщиков в расшифровке электротехнических единиц измерения появился и альтернативный подход к вычислению неуловимой меры времени. Если бы математики сумели распутать уравнения электрических колебаний, им бы удалось перегруппировать входящие в них величины, чтобы выразить в лунарианских единицах константы, обозначающие диэлектрическую и магнитную проницаемости вакуума. Взяв отношение этих констант, можно было определить скорость света, выраженную в лунарианских единицах расстояния и времени. Единицы расстояния были уже известны; таким образом, из этих соотношений можно было сразу же получить и меру времени.
Деятельность КСООН неизбежно привлекла широкое внимание общественности. Как-никак, открытие технологически развитой цивилизации, существовавшей пятьдесят тысяч лет назад, случается не каждый день. Среди заголовков, мелькавших в глобальной новостной сети после обнародования истории Чарли, спустя несколько недель после первоначального открытия, были и довольно меткие фразы вроде “АРМСТРОНГ БЫЛ НЕ ПЕРВЫМ ЧЕЛОВЕКОМ НА ЛУНЕ”, и нелепые утверждения в духе “ВЫМЕРШАЯ МАРСИАНСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ”, и попросту ложные заявления, как то “УСТАНОВЛЕН КОНТАКТ С ИНОПЛАНЕТНЫМ РАЗУМОМ”. Но в большинстве изданий суть произошедшего была передана довольно точно.