Звёзды в твоих глазах

– В палатках запрещено включать музыку, – обращается ко всем нам Кэнди, – и после заката, если вы в лагере, никаких громких разговоров. Другие гости могут лечь спать, а здешние стены звуконепроницаемыми никак не назовешь. Тихий час у нас с десяти вечера до семи утра, в это время должна соблюдаться полная тишина.

– Блин, – бормочет где-то в районе моего уха Саммер, – да здесь у них настоящая диктатура.

Кэнди машет в сторону главного корпуса:

– Там у нас есть небольшой магазинчик, где можно купить, например, теплую фуфайку или зонт. Кроме того, можно арендовать медвежий сейф или походную плитку. У нас все основано на доверии, поэтому вам надо будет положить в банку деньги или записку с вашим именем и номером палатки, чтобы впоследствии включить эту сумму в окончательный счет. Кроме того…

Пирамида, которую складывал Бретт, рушится, по полу катятся бутылки.

– Ой, простите, – говорит он.

Кэнди на время умолкает, бушующая в ее душе борьба между раздражением и терпением находит выражение в изгибе бровей, но она все же прочищает горло и заканчивает свою наставительную речь:

– Совместное вечернее времяпровождение начинается в шесть часов. Мы подаем напитки и ужин из четырех блюд. Затем каждый вечер разводим костер, приглашая всех гостей собраться вокруг него и пообщаться. Закрывается площадка в девять. Возникнут вопросы – вы всегда найдете нас у стойки администрации.

А если у меня вопрос возник уже сейчас? На Кэнди больше никто не обращает внимания, но мне хотелось бы, чтобы они перечислили все эти моменты на своем сайте или хотя бы дали нам распечатку, чтобы я могла еще раз все внимательно просмотреть и запомнить. Меня так и подмывает попросить ее повторить эти сведения еще раз, чтобы их можно было записать. По правде говоря, меня в самом прямом смысле одолевает зуд, и я отчаянно сопротивляюсь желанию почесаться. Леннон бросает взгляд на мои руки, у меня возникает ощущение, что он все знает, от чего чесотка заявляет о себе с двойной силой.

Если мне удастся прожить предстоящую неделю без нервного срыва, это можно будет считать победой.

8

Поскольку уже близится вечер, до ужина заняться особо нечем. Мальчишки в итоге уходят в свою палатку, а мы распаковываем вещи. Я складываю свои продукты и туалетные принадлежности в пищевой контейнер у входа в палатку и проверяю телескоп на наличие внешних повреждений – он, похоже, прекрасно пережил ухабистую поездку на крыше внедорожника, прибыв в целости и сохранности. Затем пытаюсь позвонить маме и сообщить, что со мной все в порядке, но сотовая связь в палатке не работает. В главном корпусе есть вай-фай, поэтому я иду туда и отправляю сообщения сначала ей, а потом Авани, надеясь, что мои послания дойдут, когда будет сигнал.

Рейган куда-то исчезает, поэтому мы с Саммер вдвоем отправляемся обследовать Совиное стойбище нашего лагеря. Между нашей палаткой и той, где обосновались мальчишки, стоит столик для пикника, а за нашими спинами начинается тропа с предупреждающим знаком, гласящим, что она ведет в заповедный лес – турбаза «Мьюир» снимает с себя всякую ответственность, если туристы примут решение покинуть ее пределы. Прямо на наших глазах по этой тропе в лес несется стайка бесшабашных ребятишек, без всякого присмотра, так что на самом деле все, вероятно, не так уж и страшно.

Мы уходим подальше от галдящей ребятни и шагаем по тропе, окруженной хитроумно задуманным пейзажем: с одной стороны – песочного цвета скалами, кое-где поросшими цветущим кустарником, с другой – ровными рядами фонарей. Ведет она к бане, крытой кедровой щепой.

– Ух ты… – с видом знатока шепчет Саммер, когда мы заглядываем внутрь.

Меня охватывает аналогичное чувство. По большому счету, это спа-салон, оформленный в стиле, соответствующем нашему замечательному окружению, причем вживую даже лучше, чем на фотографиях в Интернете: поверхности из мореного дерева, каменные скамейки и симпатичные фонарики, свисающие с железных крючьев рядом с зеркалами. В отличие от наших палаток, здесь есть электричество. Электричество и женщина, которая заряжает телефон и сушит феном голову. В задней части бани даже виднеется сауна.

– В этой сауне я позже уединюсь голая с Кендриком, – говорит мне Саммер, когда мы выходим обратно на улицу.

– Могла бы и не говорить, – отвечаю я.

– Если тебе захочется уединиться с кем-то голой, мне будет наплевать, – смеется она. – Ты по-прежнему тащишься от Бретта?

– Как тебе сказать…

– Он говорил, что вы с ним, типа, замутили.

Что?

– Да нет, мы не… не в этом смысле.

Ради всего святого, это же был просто поцелуй.

– Тебя так легко привести в замешательство, – с ухмылкой говорит она, – знаешь, у тебя ведь покраснели уши. Это так мило.

О господи.

– Да ладно тебе, это так, чтобы тебя немного подразнить, – продолжает Саммер, шутливо похлопывая меня по руке. – Бретт просто душка. И мне нравится, какой он классный с окружающими. Точно так же я ни в жизнь не стала бы тусить с Ленноном, если бы знала, что он совсем не крутой.