Звон монет убивает

– Хочешь уверить меня в том, что таксист перепутал полотно дороги с фарватером? Как водила-профи мог так вляпаться? Он не чайник – день за рулем, год в трамвае. И тебе не кажется странным, что Олег нырнул, когда ты захотел с ним поговорить?

Игорек махнул на меня рукой, и продолжил молоть семечки и источать дух маслобойки.

Тело Олега извлекли из машины.

Улучив момент, когда эксперты на секунду покинули труп, я снял свою сандалию, и приложил к туфле Олега. На обеих подошвах – моей и Олега – виднелся характерный порез. Приобрести его Олег мог в единственной точке мира. В русле ручья, прорезавшем склон, с одной стороны которого дикий пляж, а с другой – пустырь, куда выходит калитка с заброшенного участка, что позади дома Леночки.

За спиной усмехнулся Игорек.

– Хочешь махнуться не глядя, мародер?

– Угу! Ты на размерчик посмотрел? Зачем мне менять мои красивейшие сандалии на эти лыжи?

– Тогда чего примеряешься?

Я обвел пальцем на обеих подошвах следы от банки.

– Видишь эти порезы?

– Ну, вижу. Валяй дальше, Следопыт.

– Я испоганил свою обувь там, куда не сунет нос ни один идиот, кроме меня…

– Мог не уточнять. Свинья всегда свое болото найдет.

– Ты решил мне напомнить, кто я такой?

– Простите, погорячился!

Игорек театрально расшаркался. При этом его туша двигалась так же грациозно, как буксующий танк.

– … куда не сунет нос ни один идиот, – повторил я, – кроме меня и убийцы Леночки Северцевой.

– Ты так ясно выражаешься, что я ни черта не понял.

– Это след от банки с отбитой горловиной, вросшей в склон, что позади дома Леночки. Там негде ступить. Я дважды напоролся на эту мензурку, когда прыгал с секундомером. Не думаю, что Олег со своими габаритами движется ловчее меня. Но у его обуви подошва гораздо тверже, чем у моих сандалий. Он даже не заметил, что наступил на стекло. Иначе выбросил бы туфельки как улику. И еще. Тот склон довольно крут и опасен. Ни один долботехник не попрется туда без важной причины!

– Но ты же поперся!

– Иди ты к такой-то матери!

– Ладно, не горячись! Попробуй представить простую вещь: твой Олег сидел с корешами на бережку и кушал водочку. Когда горькая закончилась, он сбегал домой за добавкой. Чтобы лишние круги не нарезать, он рванул напрямик, через твой любимый склон. Такое объяснение тебя устраивает?

– Адвокатишка!

– Да пойми ты, это косвенная улика. Посадить Олега за решетку твои порезы не помогут. А теперь он мертв. На кой мне доказывать виновность покойного?

– Хотя бы ради принципа. Чтобы знать наверняка, убивал Олег или нет.

– Зачем?

– Если я ошибся, и Олег в смерти Леночки не виновен, то надо продолжать поиски настоящего убийцы.

– Не учи отца…

Что-то мелькнуло в голове, заставив меня присмотреться к понтонному мосту. Я сделал пару шагов в направлении реки, остановился, вновь окинул взглядом переправу.

Игорек весьма кстати спросил:

– О чем задумался?

Мысль тут же исчезла. Но стоило мне увидеть лодки на приколе, как я понял, что меня беспокоило. Я озвучил возникшую идею:

– На таком течении, у моста, грех не закинуть невод. Пойду, поболтаю с пацанами.

– Бесполезно. Молчат, как рыба об лед.

– Надо знать валюту этого рынка.

Группка мальчишек стояла поодаль, наблюдая происходящее. Они держались так важно, будто обнаружили на дне реки не машину с трупом, а Атлантиду с живыми атлантами. Выиграв баталию, полководец ведет себя скромнее. Пацанов же гордость расперла до размеров дирижабля.

– Орлы! – окликнул я. – Вопрос на десяток кованых японских крючков с зазубринами для червя. Кто отвечает?

Горящие глаза и вздыбленные вверх руки всей троицы.

– Принесу завтра, – уточнил я.

Желающих не уменьшилось.

– Говорите хором, раз такое дело. Кто из мужиков на заре выбирал сети рядом с мостом?

– Этот!

Три пальца указали на рослого детину в тельняшке, подгребавшего к берегу в лодке размером с сейнер. Я поспешил к нему, на ходу крикнув пацанам:

– Завтра ждите. Буду в восемь.

Рыбак уже пристегивал свой траулер к торчащей из воды чугунной трубе.

– Как улов? – спросил я.

– Мелкую рыбу мы выбрасывали, а крупную складывали в баночку от майонеза.

– Старо, как гвозди Ковчега.

– Зато правда.

– У моста сети сыпали вы?

– Нет!

– Я тоже люблю в запрет карасика потягать. Рыбинспектор – мой враг. Что скажете?

– Ничего.

Я протянул визитку.

– Вот адрес. Если ваши показания доставят вам неприятности – будете знать, где меня найти, чтобы набить морду.

– Другой разговор, – усмехнулся рыбак, но мои реквизиты не взял. Дескать, захочу – отыщу, но открытость приветствую.

– Когда машина врезалась в ограждение моста, мотор ревел громко?

– Я так ничего и не понял. Я проверял дальнюю сетку, в кабельтове отсюда. Но движка не слышал. Только мощный всплеск. Это теперь я знаю, что кто-то вылетел за перила, а ночью не обратил внимания. Мало ли чего? Вдруг пацаны че-нить тяжелое в воду спихнули?

– Если вы находились не у моста, как же вы можете утверждать…

– Сегодня стоял штиль. В такую погоду звуки разносятся на мили. Работающий мотор я бы не прозевал.

– А вы часом холодной ночкой не… – я щелкнул пальцем по горлу.

– На работе не пью.