Звон монет убивает

Его слова могли быть правдой. После нашего дневного разговора Левша должен встречать меня с оружием в руках. Вместо этого он забрался на чердак. Значит, арсенал действительно опустел. И еще я подумал, что стрелял в мое окно не Левша. Откуда он знал, как выманить меня на балкон? И не мог он вернуться домой раньше, чем сюда приехал я. Разве только взял такси, но так светиться не стал бы даже кретин: ведь водила мог его опознать.

– Как она выглядела? – спросил я.

– Расфуфыренная как халява. Намазанная как кукла.

– Это ты увидел в темноте?

– У меня во дворе фонарь. Хотя этот кошмар и ночью разглядишь, даже с километра.

– Что-нибудь особенное заметил? Шрамы, четыре ноги, протез головы?

– Зуб у нее болел. Щека опухшая, говорила она плохо.

Недурно! Намазала на лицо три слоя косметики, набила рот жвачкой, чтобы имитировать флюс и изменить голос – ищи ее теперь…

Вдруг мозги задребезжали, как стекла в будке стрелочника от проходящего эшелона. Кто мог знать, что я подойду к окну на звонок из телефона-автомата? Друзья и за редким исключением клиенты. Но им я не успел так осточертеть, чтобы они здоровались пулями. Только… Мать Леночки попала в мой дом именно таким макаром. Я сам предложил ей этот способ в первые минуты нашего знакомства!

– Ты у клиентов руки рассматриваешь? – спросил я.

– Конечно! Когда за их ручками следишь, легко понять, что у них на уме. Я же им пушки продаю заряженные. Тут смотри в оба.

– Что ж сегодня не углядел?

– Я уже говорил.

– Ну-ка вспомни. У беременной, которой ты продал револьвер две недели назад, ногти длинные?

– Как у всех баб. Полметра.

– И левый безымянный палец забинтован, перевязан, или рука вообще в перчатке, не так ли?

– Ты ясновидящий?

– Яснопомнящий.

– Забинтован. Я думал, она порезалась, или еще что.

– Она загорелая, твоя беременная покупательница?

– Ты видел в нашем городе не загорелых?

– Спасибо за рассказ.

Я вложил “Маузер” в кобуру, забрал свои спички и направился к выходу.

– Ты куда? – окликнул Левша.

Я остановился на пороге.

– Домой. Я иногда сплю. А ты лечись, и со своим ремеслом завязывай. Скоро здесь будут менты.

– Не надо ментов, а?

– Поздно. Ты меня не послушал, и попытался продать остатки товара. Своей жадностью ты меня едва не вогнал в гроб, но не в этом суть. Скоро один из твоих покупателей решит уменьшить себе срок, и сдаст тебя с потрохами. Остановить я его не смогу. Да и не захочу.

– Что ж теперь…

– Рвать коготки. Такова твоя планида.

– Тебе легко говорить! Куда я без денег? И еще это, – Левша кивнул на раненое плечо.

– Радуйся, что остался жив. Она стреляла не потому, что не хотела платить за револьвер. Она хотела получить оружие, и заодно убрать свидетеля. Адиос, амиго!

Я оставил Левшу, захватив ключ от калитки, что висел на гвозде у дверного косяка. Лазать по ночам через увитые малиной изгороди не так уж и романтично.

Вернулся домой через подвалы. Свет в кухне не выключал: вдруг стрелку вздумается нагрянуть с проверкой. Пусть восхваляет свою меткость, хороня Великого Сыщика.

*

*

В восемь утра я подъехал к месту, где выловили машину Олега. Вчерашние помощники уже ждали. Я отдал пацанам обещанные крючки из своего НЗ. Японские, с зазубринами для червя, кованые…

В лачугу Леночки я вошел в половине десятого.

Я сидел в прихожей, в кресле, принесенном из спальни, и глазел на клумбу через открытую дверь.

Ровно в десять затявкали соседские собачонки. Я увидел, как поднимается рычаг запора калитки, и поспешил навстречу гостье.

Часом ранее я ей позвонил. Трубку взяла Клавдия Петровна. Изменив голос, я попросил к телефону ее дочь. Когда трубку подняла Вика, я вернул себе прежний голос:

– Это Аристарх.

– Но… – ее тон выдал удивление, будто она говорила с трупом.

– Есть свежая версия исчезновения восьми тысяч, гибели Олега, и инсценировки самоубийства Леночки. Как вы считаете – стоит ли в очередной раз огорчать Клавдию Петровну неприятными подробностями? Если нет, тогда жду вас в доме Леночки через час. Мы вместе обсудим, какие факты достойны внимания и нервов вашей матери, а чем можно и пренебречь. И подумайте, говорить ли ей, кто звонит и почему.

– Ждите. Я приеду.

И вот она передо мной.

Я пропустил гостью вперед, запер калитку, и пошел в двух шагах позади Вики. Лавируя в изгибах тропинки, мы приблизились к лачуге Леночки. У крыльца я споткнулся и задел рукой сумочку Вики. Девушка фыркнула, окатив меня брезгливым взглядом. Я рассыпался в извинениях:

– Ох! Простите! Не привык ходить по каменной тропинке. Все больше асфальтовые тротуары…

– Смотрите под ноги!

Сумочка Вики, которую я задел нарочно, весила много больше предполагаемых в ней губной помады, пилочки, и остальной мелочевки, какой обычно набиты дамские хранилища косметики. Черный лакированный дерматин сумочки скрывал за собой нечто тяжелое и компактное.

Я уступил даме кресло в прихожей. С того места через входную дверь открывался отличный вид на дворик с клумбой. Сам я взгромоздился на подоконник, устлав его газетой. Вика сидела молча, вглядываясь мне в глаза, словно хотела прочесть мои мысли. Игру в смотрелки она проиграла. Первый раунд за мной.