Звонкий ветер странствий

– Что за дурацкая манера – так беспардонно перебивать начальство? – искренне возмутился Егор. – Вопросы можно задавать – только после поступления отдельной команды. Это же азбука воинской субординации! Ты, Иван, уже дослужился до подполковника, а иногда ведёшь себя – как молоденький сержант! Ладно, потом извинишься, по завершении дела… Итак, продолжаю. Мы, ведь, нынче ходим по морям под уважаемым шведским флагом, следовательно – на этот период – считаемся природными шведами, что весьма логично. А всему миру отлично известно, что шведы являются яростными патриоты своей страны, и по этому поводу относятся к иностранным языкам без малейшего пиетета. Поэтому отвечайте на все вопросы на классической матросской смеси немецкого и голландского языков, с редкими вставками отдельных английских слов. Общий смысл ответов должен быть таков – мол, прибыли в Портсмут чего-то там прикупить, то ли парусины, то ли корабельных пушек. Мол, это не наше матросское дело, про то капитану надлежит ведать… Да, шведы, ведь, немного медлительны и неразговорчивы, не считая, конечно же, представителей славного семейства Шлиппенбахов. Поэтому и отвечать надо вяло, хладнокровно, лениво и медленно цедя слова… Минут через пять-семь Людвиг встаёт и уходит добывать нужную информацию, а также карту Магелланова пролива. Мы же продолжаем упорно изображать из себя милых скромников и недотрог – сидим, пьём, закусываем, курим трубки, наблюдаем за обстановкой, – неожиданно повысил голос: – Без моего сигнала – никаких активных действий! Всем ясно? Смотрите у меня, шаромыжники! Ухов, это, в первую очередь, к тебе относится! – снова перешёл на спокойный тон: – Метательные ножи и японские звёздочки все взяли с собой?

– Обижаете, Александр Данилович! Взяли, конечно же…, – нестройным хором ответили подчинённые.

– Молодцы! Теперь можете задавать нам с адмиралом Лаудрупом вопросы.

– А неприятностей – какого рода – мы опасаемся? – не заставил себя долго ждать Илья Солев, очень уважающий порядок и полную определённость во всех делах. – И почему эти неприятности, вообще, могут возникнуть?

Лаудруп ласково погладил пиратскую серьгу (точную копию той, что некогда подарил Егору), чуть нахмурился, словно вспомнив что-то не очень приятное, и ответил – с явной неохотой:

– Всё будет зависеть от того, встречу ли я сегодня неких давних знакомцев. В смысле, тех добрых и вежливых парней, которые уже долгие годы мечтают безжалостно перерезать мне глотку. Спрашиваете, много ли таких? Нет, не очень. Сотни полторы-две, не больше. Так что, как сами понимаете, догадливые мои господа, шансов – на мирное завершение сегодняшнего вечера – очень мало…

Пройдя через узкий, с неровными краями пролом в стене, сложенной из дикого камня и грубых коричнево-красных кирпичей, они бодро двинулись на северо-восток по чуть заметной, петляющей из стороны в сторону тропе. Багровый закат уже прощально догорал, вокруг чуть заметно начал подрагивать вечерний сиреневый сумрак.

Неожиданно деревья, между которыми извивалась тропа, резко отступили в сторону, и примерно в трёстах метрах обнаружилась длинная цепочка, состоящая из крохотных светло-жёлтых огоньков.

– Идём строго на крайний левый! – скомандовал Лаудруп. – Там выйдем на брусчатку и двинемся вверх по улице. Это самая окраина Портсмута, где располагаются различные злачные заведения со слегка подмоченной репутацией…

Улочка оказалась на удивление широкой, а по её сторонам – за аккуратно подстриженными живыми изгородями – располагались солидные, двух и трёхэтажные каменные дома.

– Ничего себе – окраина со злачными заведениями! – восторженно присвистнул Ванька Ухов. – У нас такой красоты и чистоты ни в Москве, ни в Питербурхе не встретишь…

– Отставить! – зашипел на него Егор. – Ещё вякнешь хоть одно слово по-русски – сразу же утоплю в солёном море, к нехорошей матери…

У парадных дверей большинства домов ярко горели масляные лампы под высокими стеклянными колпаками.

– Вот, это – публичный дом с азиатскими девицами, – тихонько по-немецки комментировал Лаудруп. – Это – почтенное игорное заведение. Здесь у нас курят опиум…

– Тебя же не было в Плимуте больше двенадцати лет! – удивился Егор. – Неужели, такая хорошая память?

– Нет, конечно же, – спокойно ответил датчанин, сверкнув в полумраке хищной белозубой улыбкой. – Цвет пламени фонарей, вернее, их оттенки, всё говорят опытному и знающему глазу.

– А как они добиваются этих разных оттенков?

– Да, очень просто. Заправляют фонари разными горючими маслами…

На этой странной улочке было очень тихо, только ночные птицы о чём-то негромко и задумчиво перекликались в ветвях деревьев и в подстриженном кустарнике живых изгородей. Вдруг, впереди послышался бойкий говорок, вежливые смешки, иногда переходящие в громкое и безудержное ржание, чуть погодя кто-то невидимый затянул песню – на английском языке – про заветный сундук некоего мертвеца и бутылку вкусного ямайского рома.