Звоночек 3.(СИ)

- Девушки, а давайте на память все вместе сфотографируемся? - предложил я, подумав, что потом как раз удобно будет разойтись. - Я за всё плачу, - угадал я причину того, что девушки замялись, студенческая стипендия во все времена особенно шиковать не позволяла. Уже немолодой еврей фотограф с удовольствием пошёл мне навстречу и любезно согласился сделать снимок прямо на улице, причём, даже не подумав попросить за это какую-то дополнительную плату. Так мы и остались на карточке - капитан-чекист и две комсомолки по обе стороны от него. Форма НКВД и длинные юбки, короткие пиджачки, всё чёрно-белое и не различить выбивающиеся из под косынок прядки волос, русые Катины и чёрные Дашины. Минск. 1936-й год. Хотелось запомнить его именно таким, малоэтажным, с улицами частных домов, пока по нему не прокатилась война.

Эпизод 5.

Прибыв, в соответствии с правилом "ефрейторского зазора" заранее, я уж было стал засыпать в приёмной командующего округом, когда дверь открылась, вышел хмурый Рокоссовский и как-то очень уж нарочито спокойно и не по уставу сказал.

- Вас ждут, войдите, - после чего одел фуражку и прошагал мимо меня на выход.

- Прибыл по вашему приказанию, товарищ маршал, - обозначил я своё появление в кабинете.

- Проходи, Семён Петрович, не стесняйся, садись, - как какой-нибудь начальник цеха мастера участка, а вовсе не нарком обороны капитана смежного ведомства, встретил меня Ворошилов. - Давай по-партийному поговорим, как коммунист с коммунистом.

Ошибся я, тут у нас вовсе не планёрка, тут микроскопическое партсобрание намечается.

- Можно и по партийному, - согласился я, приняв условия игры, - только должен вас предупредить, что Лев Захарович Мехлис сотоварищи, недавно выяснил, что в партию я не очень-то гожусь.

- Положим, это давно ни для кого не секрет, - усмехнулся маршал. - Было бы иначе, не поручись я за тебя тогда, кончились бы твои художества.

- Вы так говорите, товарищ маршал, будто я что-то украл, а вы меня в милицию не сдали, - попытался я с ходу пресечь попытки привить мне чувство ложной благодарности.

- Украл, не украл, а на лимузине не по рангу катаешься, - подметил Ворошилов, приподняв бровь. - Да и про счёт в сберкассе слухи разные ходят.

- Лимузин мой, товарищ маршал, заработан честно, что очень легко проверить. Как и деньги, которые потратить у нас некуда, - намеренно раздельно, голосом выделяя ключевые слова, ответил я. - А не достался мне вместе со служебным положением, как и госдача, спецкормушка и прислуга.

Пожалуй, перегнул я палку, но уж очень сильно получилось у наркома меня задеть. Есть у каждого человека свои болевые точки, давя на которые ненароком, получаешь в ответ реакцию явно не соразмерную.

- Хочешь сказать, что я свой хлеб зря ем? - набычился Климент Ефремович.

- Судя по прошедшим маневрам, можно и подумать, чтоб командование БВО и наркомата обороны местами-то и поменять! - получил Ворошилов прямой и жёсткий ответ.

- С ума сошёл?! - казалось, что маршал просто не поверил, что услышал такую оценку своей работы от меня.

- А что? До курсов переподготовки для командиров РККА вы, стало быть, додумались. Внизу грызня, а аппарат наркомата и сам нарком, стало быть, как папа римский, непогрешим и восседает над дерущимися у его ног? А не желаете ли на лейтенантский паёк на полгода и в Забайкалье? Разведку и связь изучать на практике? Уму непостижимо, на одни и те же грабли из года в год наступаете и всё рассуждаете вводить ли специальные разведроты в полках или нет! Десантную бригаду выбросили без всякой разведки и без оружия просто на убой!

- Вот! Вот оно что! Так и знал! - Ефремыч вскочил на ноги и принялся метаться из угла в угол, буквально выкрикивая в мою сторону обвинения. - Ещё когда твои художества с зарплатой на ЗИЛе в ЦК обсуждали, тогда уже чуял, что не к добру это! Знал бы, что всё курсами обернётся, костьми бы лёг, а не пропустил! А теперь по твоей милости командиры втянуться не успевают, как их пинком под зад! И ты ещё мне, в моём же хозяйстве, в недоработки пальцем тыкать будешь?! Ты хоть представляешь какая это махина - РККА?! Это тебе не лягушачья пехота Кожанова, с которым ты снюхался! Тут с кондачка, наскоком, ничего нельзя делать, или только навредишь! А ты вредишь сознательно, давно и думаешь, что хитрости твои не всплывут! Не на того напал, на мякине меня не проведёшь!