Звоночек 3.(СИ)

- Приказываю сдать оружие! - не здороваясь, без предисловий, приказал нарком внутренних дел, уставившись на меня ледяным, змеиным, взглядом сквозь стёкла очков. Не говоря ни слова в ответ, осторожно, стараясь не делать резких движений, то, что пришедшие "на взводе" просто бросалось в глаза, я расстегнул портупею и отдал ближайшему чекисту прямо "в сборе", с мечом в ножнах, взятым с собой ради парадного вида, да с ТТ в кобуре. Остался у меня от всего "выходного костюма" только орден на гимнастёрке.

- Доложите маршалу Ворошилову о нашем прибытии, - убедившись, что от меня непосредственной угрозы больше не исходит, обернулся Берия к дежурному.

- Я уже готов, - в ту же секунду дверь открылась, нарком обороны вышел одетым, в шинели, - едем.

Плотной группой мы спустились вниз и вышли из здания НКО на улицу, где нас поджидали три "персональных" ЗИЛовских лимузина. Понятно, два маршальских и один замаскированный автозак для меня. Похвалив мысленно автостроителей за смекалку, а именно за удачное применение бракованных бронестёкол, пропускающих достаточно света, но сквозь которые решительно ничего было невозможно разглядеть, я отметил про себя, что двинулись мы, судя по первому повороту, совсем не в сторону Кремля и это меня довольно таки сильно насторожило. Впрочем, время шло, машины неслись по прямой, ровной дороге с приличной, судя по шуму мотора, скоростью. Если бы конечной целью была бы какая-нибудь известная мне тюрьма, то нам бы пришлось покрутиться, оттормаживаясь на поворотах, да и для "Тура" до Лубянки вообще не расстояние, две минуты. Через четверть часа кортеж, сбавив ход и немного покрутившись, остановился. Дверь открылась и внутрь заглянул незнакомый НКВД-шник, не из тех, что забирали меня из приёмной Ворошилова, вооружённый ППШ. Что это было за место, я сразу не понял, так как всё пространство за спиной бойца заслонял зелёный дощатый забор. Убедившись, что я внутри один, чекист хлопнул дверью и машина тронулась, пройдя ещё немного, пошла по кругу и остановилась. Пять минут спустя мне, наконец, было позволено выйти на белый свет.

- Ну, здравствуй, капитан Любимов, - поприветствовал меня Власик собственной персоной с крыльца сталинской дачи. - Опять набедокурил?

- Здравия желаю, - буркнул я в ответ, несмотря на то, что, кажется, начальник личной охраны "Самого" был мне искренне рад.

- Проходи, раздевайся, тебя уже ждут, - пропустил он меня мимо, по привычке поворачиваясь так, чтоб и объект из поля зрения не терять, и правое плечо держать подальше. - И сырость внутрь не тащи, ноги вытирай!

Великий телохранитель всея Руси проводил меня до дверей столовой и, жестом пригласив войти внутрь, сам остался снаружи. В большой комнате ярко горел свет, казалось, отражавшийся от белоснежной скатерти стоящего поперёк пути длинного стола, за которым, как за барьером, сидели четверо. Сталин, Киров, Ворошилов и Берия. Узкий круг. Хотя, пожалуй, Лаврентий сейчас здесь присутствует исключительно благодаря моей персоне. Ну, вот. Хотел достучаться до небес и достукался - промелькнуло в голове. Чтоб подавить нарастающее волнение я, даже ещё не остановившись, брякнул, лишь бы захватить инициативу.

- Здравствуйте товарищи!

- Здравствуйте, товарищ Любимов, - Сталин едва заметно поморщился. - Незачем так кричать. Садитесь. Изложите свою позицию.

Я отодвинул один из стульев и сел напротив, точно посередине четвёрки так, что Сталин и Ворошилов оказались от меня по левую руку, а Киров и Берия по правую. Переходить к злободневным вопросам сразу я и не думал, прежде надо было хоть немного подстраховаться, а заодно и поставить в неудобное положение наркома обороны.

- Считаю, товарищи, что начинать работы в направлении создания ядерного оружия и атомных энергетических установок надо немедленно.

Сказанное мной настолько не соответствовало ожиданиям собравшихся, что Киров не удержался, подался вперёд и посмотрел вдоль стола на маршала-кавалериста. Клим Ефремович спал с лица и растерянно пожал плечами, одновременно отрицательно мотая головой, не в силах что-то сказать. Берия изобразил из себя предмет интерьера, замер, будто статуя, глядя на противоположную стену прямо перед собой. И только Сталин не растерялся и отреагировал правильно, не показав, что что-то пошло не так.

- Продолжайте, товарищ Любимов, - сказал он глухо, прерывая взятую мной паузу.