Звоночек 3.(СИ)

Дурить сейчас я даже и не думал, очень уж в туалет хотелось, да и переодеться было бы не плохо, а то уже с носа течёт в два ручья. Но выполнял команды не спеша, давая глазам привыкнуть к электрическому свету. Выходя, бросил взгляд по сторонам и убедился, что в коридоре, отрезая любые пути побега, стоят ещё двое. Причём одного из них я узнал!

- Привет Слав! Или теперь "гражданин Панкратов" к тебе надо обращаться? - не дожидаясь ответа, видя растерянность чекиста, я продолжил. - Седых, кстати, тоже здесь. Недавно с ним в одной камере сидел. Помнишь такого?

- Семён! - много позже отозвался мой бывший телохранитель. - Вот значит что за зверь такой, который Захлюстина покалечил! Бузить не советую! Ты меня знаешь, но и я тебя знаю! К тому же, нас здесь двое таких. Специально ради тебя вызвали из опергруппы особого назначения. Обрати внимание, чтобы доставить в целости и сохранности куда надо.

- А надо-то куда? - живо поинтересовался я.

- Разговорчики! Налево! Пошёл! - вмешался надзиратель и мы начали движение.

- Там узнаешь, - всё же буркнул на ходу Слава.

Спустя пару минут я уже философствовал на тему, как мало человеку нужно для счастья, а потом, меня не только переодели в сухое, причём, моего размера и с уже пришитыми знаками различия, но и переобули в новые сапоги. А вот затем меня попытались побрить. Понятно, что реакция моя была самая бурная. Дать зарезать себя опасной бритвой за здорово живёшь я не собирался. Скажут потом - самоубийство под тяжестью вины и привет. Моё предложение побриться самостоятельно встретило, как ни странно, точно такое же возражение. Слава, а именно он был старшим "эскорта", ссылаясь на приказ, категорически отказывался давать мне в руки хоть что-то острое, чтобы я не мог нанести себе вред.

- Слушай, если так, то сам посуди, - стал я урезонивать сопровождающего, - будешь ты меня брить, я головой когда не надо дёрну и всё. Получится, что ты меня и прирезал. И как это будет выглядеть в свете твоего приказа? Плохо будет выглядеть! Давай бритву сюда и отойди, мало ли, толкнёшь. Или пойду небритым, мне всё равно. Да и не сказать, что с утра сильно зарос. Который час ныне?

- Около полуночи, - автоматически отозвался Панкратов.

- И куды ж мы в такую рань?

- Не надоедай, сказано - увидишь.

- Да, знаешь, если вы меня под белы рученьки да домой, - ответил я намазывая мыльную пену на физиономию, - это одно дело. А если меня во всё чистое переодели, чтоб я на том свете поприличнее смотрелся, так совсем другое.

- Не могу сказать, - отрезал чекист, - но гарантирую, ни по пути, ни на месте, твоей жизни ничего не угрожает.

- Ладно, поживём - увидим.

Спустя двадцать минут меня ввели в просторное помещение с окрашенными светло-зелёной краской стенами, впрочем, насчёт противоположной от входа, я не уверен, ибо оттуда, прямо в глаза мне светил прожектор, не настольная лампа, а именно прожектор. Такие, наверное, используют в театре, чтобы сцену подсвечивать, но тут единственным артистом был я, а зрители прятались в слепящих электрических лучах. Присутствовало, кроме оставшегося в комнате конвоя, ещё одно действующее лицо. Сбоку от меня, у стены, в самом углу стоял стол за которым сидела девушка-стенографистка. Симпатичная и совсем молоденькая, одним своим видом, не смотря на наигранно-строгое выражение лица, вызывавшая добрую улыбку. Казалось, что она вот-вот не сдержится и прыснет смехом. От таких мыслей я не удержался и подмигнул своим единственным не подбитым правым глазом.

- Садись, - то ли приказал, то ли предложил Слава, имея ввиду стоящий чуть впереди стул. Не табуретку, как я ожидал, а стул со спинкой и даже не прикрученный к полу! А ну как я его в "президиум" запульну? Следователь, мокрый кот, совсем, наверное, страх потерял.

- Приступайте, товарищ Берия, - голосом Сталина сказал свет.

- Гражданин Любимов, не желаете ли вы разоружиться перед партией и чистосердечно признаться в своей вражеской деятельности? - хороший вопрос, Лаврентий Павлович.

- Ночи доброй, товарищ Сталин. И вам товарищ Берия всего самого наилучшего, - не удержался я от того, чтобы не поздороваться. - Стесняюсь спросить, вы что-то серьёзное накопали? Или опять какие-то смутные подозрения?

- Во-первых, вы для нас не товарищ, гражданин Любимов! Обращайтесь к нам взаимно. Во-вторых, вопросы здесь задаю я! Повторяю свой вопрос, не желаете ли вы раскаяться и этим облегчить свою участь? - нарком внудел демонстрировал исключительную жёсткость.

- Зачем же вы так, товарищ Берия? - изобразил я обиду. - Для меня и товарищ Сталин, и вы, всегда останетесь товарищами и обращаться я к вам буду именно так. Не смотря на то, что вы, товарищ Берия, в последнее время изволите не по-детски шалить, расстраивая меня до невозможности. Надеюсь, моя позиция не повлечёт применение специальных методов допроса, как в случае с моим командиром, товарищем Седых?