Звонок другу

Костян вошел в двести первый бокс гаражного кооператива «Восток», включил свет и запер дверь на засов. Осмотрев «мерседес», он остался доволен: на кузове ни царапинки, салон в идеальном порядке. Костян вытащил из-под верстака матерчатый тряпичный мешочек с пистолетом. Вставил в рукоятку снаряженную обойму. Номера мерина поменяли еще ночью, по дороге в Москву, поэтому Коту не пришлось задерживаться в боксе лишнюю минуту. Он выгнал машину из стойла, запер ворота.

Через пару минут мерс уже накручивал на колеса километры скользкой трассы. На улицах зажглись первые фонари, их золотые отблески плавали в мокром асфальте. Над проспектом Мира нависала огромная подкова гостиницы «Космос». Костян остановил машину, издали заметив одинокую фигуру Ошпаренного. Димон топтался на проезжей части, выглядывая в потоке машин белый мерс.

Упав на переднее сиденье, Ошпаренный сбросил с головы капюшон куртки, протер мокрое лицо носовым платком.

— Блин, ну и дождина разошелся, — сказал он. — А где остальные? Рама, Килла?

— Глотов слезно просил, чтобы на стрелку я приехал без провожатых. — Костян занял средний ряд и прибавил газу. — Но я решил взять тебя одного.

— Я знаю о Глотове всего ничего. Карточный игрок, которому вечно не везет. Когда нет денег, просаживает мелочь в игральных автоматах. Бабник. Имеет всех дешевых шлюх без разбора. Я наблюдал за ним, когда сидели в том кабаке. Он сдержаться не может, если видит юбку чуть выше колен. Рука сама к ширинке тянется. Расстегивает молнию и вытаскивает член с бородавкой. А у него семья, дети, внуки по лавкам…

— Надо так понимать, ты, праведник, девок не имеешь, — усмехнулся Кот. — И карты отродясь в руки не брал. А когда видел их в кино, уходил из зала.

— Не подкалывай. Не в этом дело. Ты же понимаешь, о чем я. Карты, девки… Не нравится мне этот чмошник. И точка. Ничего с собой сделать не могу. Темная личность, от него смердит неприятностями. Я это дерьмо за километр бы обходил. Где, на какой помойке ты нашел этого придурка?

— Глотова рекомендовал человек, которому я доверяю. У нас тут что, викторина с вопросами на засыпку?

— В следующий раз я не стану на него работать, — нахмурился Димон.

— В следующий раз мы так и поступки. Только ты для начала найдешь хорошего заказчика.

— Заказчиков много на «Жигули», и со сбытом проблем нет. Правда, какой с них навар… Увести жигуль — все равно, что нищего ограбить, — сказал Ошпаренный. — Никакого удовольствия, никакой эстетики. Это ниже нашего достоинства и квалификации. Пусть «Жигулями» занимается урла.

— Пусть занимается, — разрешил Кот.

Он давно заметил, что Ошпаренный слишком много болтает, когда здорово волнуется или боится чего-то. Чего он боится? Почему волнуется? Значит, не только душу Кота рвут недобрые предчувствия. И Димон чует: что-то неладно, что-то не склеится в этот промозглый туманный вечер, пойдет наперекосяк. И деньги, обещанные за мерина, может статься, уплывут, как дым с белых яблонь. Рассказать Димону о дурном сне? О том, как на лесной дороге Кот попал под прицеп грузовика, задними скатами ему раздробило ноги. А потом, полуживого, придавило баланом. Пожалуй, Димон не станет смеяться. Не тот случай. Но болтать о таких вещах перед делом язык не повернется.

Ошпаренный ерзал на мягком сиденье, морщил лоб, смолил сигарету и вздыхал глубоко, как ныряльщик перед погружением в воду.

— А почему он забил стрелу в этой жопе? — спросил Димон. — Вечер, чертов туман. Пригород Балашихи. Какой-то подземный гараж в недостроенном доме. Это стремно, подозрительно.

— Зато под крышей не капает.

Перестроившись в левый ряд, Кот утопил в полу педаль газа. Дождь хлестал по лобовому стеклу, но дворники справлялись. На выезде из Москвы окрестности окутал такой плотный туман, что фонари впереди идущей машины на расстоянии тридцати метров становились почти незаметными. Встречные тачки появлялись перед мерсом, пред самым его бампером, как привидения. И тут же исчезали. Проскочив пригород Балашихи, долго петляли по каким-то темным, узким улочкам. Пару раз останавливались, спрашивали дорогу у одиноких прохожих. Туман густел, холодало, а дождь не утихал.

— Больше спрашивать нет смысла. Я уже сообразил, куда пилить.

Костян свернул в узкий переулок, застроенный вросшими в землю домишками. Ни одного фонаря. В тумане тускло мерцали освещенные окна. Кот заложил еще один вираж, вывернул руль, чудом не сбив дворнягу, бросившуюся под колеса. Собака, тявкая, побежала за машиной, но быстро отстала. Кот сделал еще один поворот.