Звучит повсюду голос мой

В самом конце Весовой площади два крестьянина, продавшие привезенный из села товар, собирают пустые мешки и хурджины, тот, кто помоложе, скатывает мешки рулоном и засовывает их стоймя в хурджин, тот, что постарше, сортирует закупленные в городе мелочи и тоже запихивает перевязанные тряпками сверточки в хурджин. Рядом с ними трется головой о землю облезлый осел. Земля без единой травинки, бесчисленным количеством ног и копыт превращенная в просеянную муку, покрывает пылью все вокруг. "Ээх!" - крестьяне разом подхватывают хурджины и укрепляют на ослиной спине. Осел, должно быть, голоден. Поклажа, прилаживаемая на спине животного, говорит о том, что скоро они покинут город. Осел фыркает. На минуту все исчезают в пыли.

- Слушай, - тот, что постарше, обращается к тому, что помоложе, - я буду называть, а ты считай. Я привез два мешка кизяка. Отдал их семье плотника Гулу. Получил за каждый мешок по два пятака, один пятак потратил на иголки, так? Один пятак - купил кишки и ливер, так? Один пятак на щербет. И один у меня остался... Правильно получается?

Сеид Азим не слышит ответа молодого крестьянина. "Беднягам трудно пересчитать копейки в одном двугривенном... Помогает только природная сообразительность. До каких же пор мой народ будет безграмотным и нищим? Разве можно так жить? А они живут... Их дети не должны быть такими несчастными и темными, их нужно научить отличать черное от белого... Если мне только суждено, если аллах позволит, сбудется моя мечта, и я открою школу!"

Базар шумит. Поэт ищет Джавада...

Базар... Каждый здесь найдет развлечение по своему вкусу. Один слушает шуточные и совсем не шуточные песенки Сироты Гусейна, распевающего с лотком на голове... Другой часами простаивает рядом с балагуром Джавадом, Джинном Джавадом...

Под огромной шелковицей в центре небольшой площади в конце Мануфактурных рядов испокон веку громоздятся валуны. На одном из них обычно сидит Бес Джавад, а вокруг него любопытствующие, сочувствующие. Слушай, коли охота, новые стихи, соленые частушки, только что рожденные анекдоты. Джавад оседлал камень, спиной прислонился к старой шелковице, сдвинул на затылок коричневую каракулевую папаху. Щегольская, из тонкой шерсти, чуха плотно облегает стройное тело, серебряный рисунчатый пояс с изящной пряжкой охватывает талию, бросаются в глаза башмаки с загнутыми носами. Джинн Джавад светловолос, светлоглаз, белолиц. Светлые глаза искрятся остроумием и весельем, таких глаз нет ни у кого, кроме Джавада. Набожные люди терпеть его не могут. Джавад, говорят они, в жизни не держал поста, не совершал намаза...

Остроумие Джавада помогает ему соревноваться с прославленными проповедниками, поэтому некоторые моллы, чтобы избавиться от опасного противника, задабривают его: "Если бы этот фокусник хоть раз в жизни совершил паломничество в святые места, то аллах обязательно поместил бы его в рай". На что Джинн Джавад однажды ответил: "Не бойся, братец, Джавад не оставит Ширван без Джавада".

Джавад из породы балагуров и острословов, народных хитрецов, шахских шутов, сельских заводил - распорядителей на свадьбах и различных торжествах. Смешные и злые прибаутки, анекдоты, присказки, памфлеты делаются достоянием шемахинцев благодаря памяти и вездесущности Джавада. К нему несутся вести со всех сторон. У него крепкая опора: он дружен с Махмудом-агой, Исмаил-беком и Рза-беком. Поэтому никому не приходит в голову его трогать. Джинн Джавад участник, а возможно, и организатор всех меджлисов шемахинской молодежи, стремящейся к образованию. Он заводила и на меджлисах. Однажды собравшиеся повели разговор о смерти, о конце света и страшном суде, о страхе перед смертью.

- Да, скажу я вам честно, страх перед смертью меня не покидает, признался друзьям Махмуд-ага.

- Я думал, что всех нас пугает больше всего день страшного суда, когда мы будем стоять перед лицом аллаха нагие, палимые жгучим солнцем, истекая потом... - пошутил Джавад. - И аллах будет читать по книгам нашей жизни наши прегрешения...

- Брось шутить, а ты сам разве не боишься?

Джавад закашлялся, но ответил:

- Нет, ага, разреши мне это доказать.

Махмуд-ага рассмеялся:

- Как ты можешь доказать?

- А вот докажу. - Джавад поднялся. - Прикажи, ага, пусть приготовят сковородку, масло и муку. Я один сейчас, ночью, пойду на кладбище и в одном из склепов разведу костер, на котором приготовлю поминальную халву, а потом вас угощу. Да, ага, не забудь сказать про сахар, его тоже кладут в халву. Пальчики оближете!

Гости дружно подхватили шутку и со смехом проводили Джавада. Он ушел.

- Этот Джавад - хитрец, сейчас отправится домой, заставит жену приготовить халву, а потом расскажет, что готовил ее на кладбище, - говорит кто-то из молодых. - Эта бестия самому шайтану возьмется шапку шить.

Тогда все решают самолично проверить Джавада. Несколько храбрецов, завернувшись в простыни, следом за ним бегут на кладбище. И что же?