Звучит повсюду голос мой

И действительно, моллахана Гюллюбеим была удивительной. Она старалась научить девочек всему, чему когда-то училась, что знала сама... Один час учительница заучивала с девочками суры корана, объясняя и дополняя непонятное своими рассказами. Один час учила писать и читать. В остальные часы она показывала им, как шить, готовить, вести расходы, следить за собой, чтобы быть чистоплотной, выполнять домашние работы, учила тому, чему не учат в традиционной моллахане. Матери были очень довольны новой учительницей. Возвращаясь от нее, дети не уставали хвалить Гюллюбеим. Девочки стали старательными и аккуратными, вежливыми и ласковыми. Родители радовались вдвойне: новая учительница и денег не брала, и хорошо учила.

Но Умсалма и Нарындж не могли успокоиться. Они плели вокруг новой моллаханы паутину недоверия и сплетен. Внезапно появился настойчивый интерес к новой моллахане. Некоторые спрашивали: "Зачем девочкам учиться писать? Как только научатся, начнут писать мальчикам любовные письма..." Слухи росли... На Бакалейном базаре соседи купцы странно поглядывали на Исрафила, в разговорах намекали на недозволенность поведения его жены...

Исрафил решил мягко поговорить с женой об этих намеках на "непотребные дела" в моллахане.

- Гюллюбеим, почему ты не учишь девочек по обычаям нашего народа, как в других моллаханах?

- Потому что хочу научить их всему, что сама знаю...

- Зачем девочкам уметь писать? Говорят, если девочка берет в руки перо, и до греха недалеко.

Гюллюбеим ласково возразила мужу:

- Дорогой, ведь и я умею писать, не хочешь ли ты сказать... У моего знаменитого учителя Моллы Баба не только я училась, и всех нас он учил писать. "Аллахом клянусь, - говорил он, - если девочка выучится писать, это вовсе не грех. Если это грешно, то зачем моллы учат своих дочерей и дочерей господ и беков писать и читать?"

Трудно было возразить доводам Гюллюбеим. Но беспокойство о собственной судьбе и судьбе жены не оставляло Исрафила.

- Знаешь, Гюллю, я за нас самих боюсь... Не знаю отчего, но у меня такое предчувствие, что твои затеи добром не кончатся... Базар говорит, что Молла Курбангулу и его дочь Нарындж, которую прочат за бывшего разбойника Мешади Алыша, да избавит аллах от их зла, на все способны... Я с детства их знаю, из поколения в поколение наши роды рядом жили... Только чуть-чуть наступи им на хвост - и ты конченый человек! А ведь ты вырываешь у них изо рта кусок хлеба...

- Если бы они хорошо учили, то и необходимости в моей школе не было. Бедняжек, приходящих к ним за светом, они заставляют убирать дом, стирать белье, мыть ковры, прислуживать себе в банные дни... Да что говорить! Народ сам видит...

- Не знаю, что тебе сказать, как убедить... Повторяю, не приведи аллах попасть к ним на язык... Дай аллах, чтобы все закончилось миром... Но знай, что позора я не перенесу. Моя гордость не позволит терпеть насмешки... Если что-нибудь случится, твое имя будет запятнано, я не смогу и дня прожить в этом краю, появиться на Базаре... Смотри сама, я заранее тебя предупреждаю: или ты их не задевай, не восстанавливай против себя, а уж если они не угомонятся, имя твое покроют грязью, я уеду отсюда... Сил бороться с ними у меня нет. Увы, я слишком хорошо знаю своих сородичей, если кого невзлюбят!.. - И умолк, пряча глаза от жены.

Гюллюбеим молча выслушала слова мужа. Горько и тяжело было на душе, но она не могла произнести ни одного слова в ответ. Когда начинаешь трудное дело, хорошо, когда рядом кто-то есть, в ком ты найдешь опору, кто тебя поддержит в крутую минуту. Она поняла, что отныне ей самой придется все решать... Пойти против всех?.. На это он не способен.

Гюллюбеим решила отвлечься от тяжелых мыслей и стала готовиться к новому уроку... В последнее время к своим обычным урокам она прибавила урок пения. "Хорошо, что пока никто не знает об этом нововведении! Я предупредила девочек, чтобы они не рассказывали дома, но все-таки сердце у меня не на месте. Может быть, пока не поздно, перестать учить их петь?! Но почему?! Ведь может Ахчик Шушаник в своей домашней школе учить питомиц пению? Или сестра Мария? От этого худа не будет... Ведь я только добра им желаю... Я учу их начальным сурам корана, правилам молитвы, рассказываю, для чего следует соблюдать пост и когда, объясняю смысл религиозных податей и добровольных подношений, учу их молитве по умершим... Но им необходимо уметь жить на этом свете! Мой двоюродный брат Махмуд-ага любит повторять, что аллах создал человека для этого света, а загробным миром распоряжается сам аллах... И надо стараться, чтобы короткую жизнь на этом свете человек не потратил ни на что дурное. А моих маленьких учениц в этой короткой жизни ожидают только лишь заботы о ближних и страх не совершить что-нибудь недозволенное. Изучение одних молитв отнимает у них массу сил. Разве в этом мире, подаренном человеку аллахом, лицо его улыбаться не должно? Я хочу научить своих учениц иногда радоваться и улыбаться. Я не могу иначе, сам аллах меня создал такой. Без радости жизнь не жизнь!"